Как я плакала тогда! Учитель меня успокаивал, что завтра принесёт ацетон, и сам почистит мою кофту. На следующий день он принёс в бутылке ацетон. Потом стал тереть пятна… Чёрные пятна превратились в белые. Я тогда поняла: и белые, и чёрные пятна не хороши… что они оба смотрятся, как выпученные глаза.
– Мы выдержали такую судьбу, лишь бы дети были счастливее нас, – учитель тогда сказал отцу, – пусть уезжают отсюда. Деревни наши малые, но и мы не нашли здесь приют. Пусть уезжают в города! Там никто не знает друг друга…
Отец кивнул головой. Он тоже согласился с ним:
– Да, ты прав, Султан. Хоть бы они жили лучше нас. Пробовали жить, как приказывал Сталин… Только можно ли назвать это жизнью… – Отец замолчал, потом добавил: – Да за тобой следом пойдёт и твоя чёрная борода, родимый. На изголовье больного, говорят, всегда сидит смерть…
– Конечно, это так. Но у каждого есть в жизни своя доля и своё серебро… нам вот не хватило серебра… – стиснув зубы, выговорил учитель, в его голосе было отчаяние и сожаление.
А Сталина я почему-то представила дедушкой Лениным. Потому что на стенах нашей школы висят портреты Ленина и Хрущёва. Когда идём пить воду к баку, мы всегда читаем вслух эти надписи под портретами. Однажды сняли их и повесили другие портреты. Под ними было написано «Косыгин» и «Брежнев». Мы ещё потрогали большие брови на портрете с надписью «Брежнев».
– Не бывает таких густых бровей, он приклеил их для фото, – объяснил нам одноклассник Зуфар.
А те портреты уборщица Галия-апа, оказывается, выкинула в мусор. Учитель не дал развития этому событию: он забрал их оттуда и дрожащими руками отперев дверь какой-то тёмной комнаты вроде склада, занёс туда.
Мы учимся в доме одного богатого человека. Правда, этот богач был моим прадедом. Папа вспоминает, что внизу, на первом этаже, были валяльные, пошивочные цеха и пекарня. Но об этом он один только помнит, и просит меня, чтобы я никому не говорила об этом. За нашей семьёй навсегда осталось прозвище «мулла», хотя наши деды и прадеды были угнаны в далёкие края.
А школа, дедушкин дом, стоит. Его брёвна толстые, и всё ещё жёлтого цвета, не выцвели за долгие годы. Его ставили настоящие мастера! В нашей деревне этот перекрёсток называют перекрёстком муллы. Здесь живут какие-то тайны. Потому что мамы всегда просят нас, чтобы мы не торопясь ходили по этому месту, оказывается, если упадёшь и сломаешь что-нибудь у себя, то больше никогда не выздоровеешь. Причина в том, что, когда увозили моего прадеда-муллу, он, якобы, здесь оставил свои заклинания…
Конечно, мы в газете написали, что, мол, так думает деревня. Написали всё обо всём, не пропустили и пожелания старушек. Рассказали и о самой школе. На следующий день был звонок сверху: «Вы ещё до сих пор не понимаете политику государства, держитесь за старое», – сказали нам. Молодая девушка из информационного центра обещала свозить нас в район, где уже была оптимизация.
Был мой долгожданный выходной день, но я согласилась поехать. И мы поехали.
Легковая
