ужинов, и мы обязаны были эту дырку залатать.
Сегодня дом наполнен запахом жареной курятины, приготовленной мамой.
Дов никогда не приезжает с пустыми руками. Он привез какую-то еду от армянина. Так он называет мистера Курджяна, хозяина маленького кафе неподалеку от места, где Дов живет. Если у Дова вообще могут быть друзья, то мистер Курджян наиболее близок из его знакомых к этому понятию.
«Дай мне, что у тебя есть хорошего», – говорит Дов и протягивает армянину пустую корзинку.
Сегодня это виноградные листья с начинкой5, а еще похожая на пиццу лепешка со специями и белый сыр – слишком мягкий, ножом не разрежешь.
– Ты попробуй сыр, – советует мне Дов, когда я помогаю ему выложить еду на стол. – Вкусный, солененький.
Входит абба, и они переходят на иврит.
Я наливаю себе рутбир6. Не спеша иду к холодильнику, кладу в стакан кубики льда и стою около открытой дверцы. Пытаюсь уловить фразу, слово – хоть что-нибудь знакомое. Столько воскресений я торчу в школе иврита. Неужели я так совсем ничему не научился?
А потом я сдаюсь. Мне надо радоваться, что мужчины разговаривают, а не только делают вид, как мама. По тому, как звучат их голоса, я догадываюсь: отец и Дов знают, что Боаз уже не спит. Вот-вот он распахнет дверь своей спальни, хорошенько потянется, потрет заспанные глаза, а потом зевнет и захлопнет рот, совсем как медведь в полосатой пижаме из старого черно-белого мультика.
Когда Боаз наконец спускается в гостиную, мы все замираем. А я ведь так к этому готовился и твердо решил не замирать и не таращить глаза… Молчание нарушает мама:
– Бо, милый, выпить хочешь? Кусочек сыра? Морковную палочку?
Мама привстает на цыпочки и гладит бритую голову сына так, будто он маленький.
Футболка обтягивает атлетическую грудь Боаза. Сухожилия на его шее – как натянутые канаты. Пустынный загар не побледнел нисколечко.
Боаз идет к столу, протягивает руку Дову. Таким рукопожатием обменялись бы дружки-приятели, встретившиеся в баре после работы.
Мы садимся вокруг стола. Мама пригубляет вино:
– Нам дарована такая благодать.
Дов делает большие глаза. После того как Боаз ушел в армию, мама начала ходить в синагогу почти каждую субботу по утрам. Раньше она туда ходила только по большим праздникам и водила с собой Боаза и меня. А теперь мама – регулярный посетительница общины «Дом Торы». В синагогу она ходила бы и по пятницам, если бы могла, но это помешало бы семейным ужинам, а абба ни за что не согласился бы есть что попало в общинном зале синагоги.
Дов начинает ворчать насчет экономики. Цена шоколадных батончиков в «Stop & Shop» за полгода выросла вдвое. Шоколад Дов не ест, но такие вещи замечает, и это для него неопровержимое доказательство того, что экономика стремительно катится в тартарары.
Мама раньше называла Боаза «человек-пылесос», и он оправдывает свое старое
Это армянское блюдо называется «долма».
Корневое пиво, или рутбир (англ. Root beer), или сассапарилла, – газированный напиток, обычно изготовленный из коры дерева сассафрас.
