мало чем отличающего по вкусу от воды экстракта, налитого в невысокие стаканы, я пожевал прилипающее к зубам лакомство и спросил:
– Константин Федорович, почему вы стали учителем?
– Давай на «ты».
– Как скажите…, скажешь…
– Ты задал вполне закономерный вопрос. Меня часто спрашивают об этом. Дети, родители, друзья, знакомые все задают мне один и тот же вопрос, а после во взгляде вопрошающих загораются огоньки сожаления, непонимания, удивления. Затем, обычно, следуют комментарии о низкой зарплате, большой ответственности, постоянном стрессе. А я слушаю их и думаю, интересно, а вы на кого-нибудь еще так сморите как на учителей? А вы можете назвать профессию больше влияющую на юные души? Кроме разве что видео-блогеров, размножающих информационную чушь на субстрате бесплатного хостинга или режиссёров ереси фабрики грёз.
Я порой думаю – вот вы спрашивающий меня мужчина за пятьдесят по профессии строитель, неужели ваше ремесло легче? От постоянного контакта с цементом руки становятся как сухари, запасённые ожидающим со дня на день апокалипсиса. А лицо ваше черней молочного шоколада, от ежечасных поцелуев беспощадного летнего солнца.
А быть может проще трудиться кассиром в сверх-магазине, одаривая посетителей, словно автомат заготовленными фразами, пробивая километры чеков за смену.
Или, возможно швеёй быть лучше, цепным псом порядка или тем же узаконенный убийцей в униформе, окруженным ореолом почёта, в отличие от преступников, сидящих за решёткой за содеянное ими без санкции хозяйственных мужей?
Он встал, прошелся по кабинету, беря в руки многочисленные покрытые пылью томики сочинений авторов преимущественно двух последних столетий.
– Я согласен, к учителям часто относятся с пренебрежением, ругая их, на чем свет стоит, а все дело в том, что в нашей профессии очень много случайных людей, оказавшихся в школе по разным причинам. И уж они, эти пришельцы образования, эти не прошеные гости, «обожают» детей как Фрекен Бок или Мисс Эндрю.
Что касается меня, я оказался у доски не случайно, школу я полюбил с первого класса и хочешь, верь, хочешь, нет, всегда учился с большим желанием, терпеть не мог карантины и каникулы. Помню когда-то, будучи заготовкой четвёртого цеха, почти месяца просидел, как и остальные заготовки конвейера образования на карантине, для меня это было пыткой.
Самый первый мой день в школе был до боли забавный, я заблудился в нашем трехэтажном здании провинциальной школы и едва не ушел с ребятами из детского леса вместо того, чтобы впервые сесть за школьную парту.
Рассказ прервало появление коренастого пухлого мальчика, но чрезвычайно обаятельного.
– Константин Фёдорович, мы сегодня репетируем?
– Разумеется, мой юный друг, только давай обсудим это позже, ты меня отвлекаешь.
– Я это запомню, – мальчик шутливо погрозил пальцем и скрылся, за дверью, я недоумевающе проводил его взглядом, такая фамильярность с учителем была мне непонятна.
– Мы с вами потом об этом поговорим, – его
