кресел-близнецов, смотрящие вдаль, сквозь широкое окно на главные, самые высокие истуканы-небоскрёбы их Района. Лампа на полу, ещё старая, электрическая, со шляпой на голове, а чуть поодаль – ряды разной высоты и форм, бутылок с элитным пойлом. И всей этой прелести, сочетающая в себе простоту, минимализм и брезгливый шарм, ночью не видела. Могла лишь попробовать вспомнить на ощупь ту кожу кремового цвета кресел-гигантов, их грубый треск, напоминающий пердёж…
Но на Землю быстро вернулась её душа. Увидев пыль на креслах, толщиной с палец, сообразила, что после той ночи сюда никто не заходил, а на матрасе не спали. Возможно, тут он заряжался благородными напитками, сидел молча в кресле, смотрел сквозь окна вдаль и мечтал, о жизни размышлял, думал о пошлых пакостях. Возможно, её вспоминал. Сразу пришло на ум: «Как бы его так охмурить, к себе расположить, чтобы и рот не запачкать и лечебный пластырь с «киски» не срывать»? Говорить напористо долго не могла – психолог из неё был никудышный, а излишняя эмоциональность только вредила. Любила открытость, прямоту и верила, что это должно быть самое рабочее качество деловых людей. А он, похоже, один из их числа.
Решила рассказать всю правду о себе.
– …Я с детства чувствую себя не такой, как все. Боль я не люблю, но терпеть я научилась до последнего. Благо, что молодая – здоровье позволяет, да и синяки быстро проходят. А вот унижение – это то, что приходиться чувствовать душой: прикусить губу, закрыть глаза и не смотреть в лицо тому, кто видит перед собой животное, а не девушку, которая доверилась… – она говорила тихо, разборчиво, расставляя правильные акценты, чтобы её слова донесли нужный посыл. Говорила с паузами, проверяя его реакцию. – …Кто готов по полу таскать, избивать, пока не упадёшь к его ногам, и не начнёшь лизать носки, как собака… Но я – никогда. Никогда, как бы больно ни было, как бы не унижали, ни перед кем не преклонялась… – прикусывала «резиновый» член, тихо вопила, и только ждала, когда пройдёт минута, разрешённая Клубом, боль резко отхлынет а лицо умоет тёплая, густая сперма… Они думали всегда, что получаю удовольствие от боли, – я просто закатывала глаза от радости, что пыткам пришёл конец, – завершила тихим, чуть севшим голосом, словно её душу, в этот момент, наполнила боль. Закончила короткий рассказ, краем глаза посмотрев на него.
Прошло не так много времени, как успела допить своё кофе, спрятать пальцы в рукавах и приоткрыть ему дверь в свою жизнь. Сидели оба, всматриваясь в пейзаж за окном. Себе – протёрла пыль, оставив овальное окошечко для резкости, а тот смотрел на свою картину Района, размытая пылью, не желая открывать окошко на трезвый мир.
Она сидела, спустив шапку на лоб, укуталась и застегнула полностью куртку, голову спрятав в капюшоне кофты. Лишь косо пялилась в его сторону, демонстративно вздыхала, громко шмыгала носом и, как ни странно – ему абсолютно доверяла и не ждала, что набросит на шею петлю, потащит в угол, чтобы задушить, где замотает в один из тех рулонов. Наоборот, ломала голову, и не понимала, как к нему найти подход? Простому уже бы давно «отсосала»,
