книжку «Яма нужна, чтобы ее выкопать».
Я думал о Креншоу и доске для сёрфинга.
Я думал о фиолетовых мармеладках.
Но больше всего я думал о знаках, которые замечал.
Я очень наблюдательный, а это полезное качество для будущего ученого. Вот что мне доводилось наблюдать в последнее время.
Огромные ворохи счетов.
Родительский шепот.
Родительскую ругань.
Продажу вещей, например серебряного чайника, который маме подарила бабушка, или нашего ноутбука.
Отключение электричества на два дня, потому что мы за него не заплатили.
Отсутствие еды, не считая арахисового масла, макарон с сыром и лапши в пластиковом стакане, которую надо заваривать кипятком.
Как мама ищет под подушками дивана монетки в двадцать пять центов.
Как папа ищет под подушками дивана монетки в десять центов.
Как мама одалживает рулоны туалетной бумаги на работе.
Как хозяин дома приходит к нам, говорит: «Мне очень жаль» – и долго качает головой.
Все это было непонятно. Мама подрабатывала сразу в трех местах. Папа – в двух. Можно подумать, что помимо этого у них была и полноценная работа, но это не так.
Мама раньше была учительницей музыки в средней школе, но потом попала под сокращение. Теперь она работает официанткой сразу в двух ресторанах и кассиром в большой аптеке. Она хочет опять преподавать музыку, но пока подходящих вакансий нет.
После того как папа перестал строить дома, он занялся мелкими ремонтными работами. В основном чинил что-нибудь, но порой ему приходилось отменять выезды из-за плохого самочувствия. А еще он давал частные уроки игры на гитаре. И надеялся поступить в колледж на курс компьютерного программирования.
Я думал, что у родителей есть план, как все исправить, ведь родители всегда знают, что делать. Но когда я спросил у них, как нам быть, они ответили, что очень рассчитывают, что на заднем дворе удастся посадить дерево, на котором вместо листьев будут расти купюры. Или, может, им удастся снова собрать рок-группу и выиграть «Грэмми».
Мне не хотелось уезжать из этой квартиры, но я чувствовал, что переезд близко, хотя о нем никто не заговаривал. Я уже знал, как это бывает. Я уже через это проходил.
Мне ужасно не хотелось переезжать, потому что я очень полюбил это место, хоть мы и провели здесь всего два года. Поселок, где мы жили, назывался Лебединое Озеро. Настоящих лебедей здесь не водилось. Но на всех почтовых ящиках и даже на дне бассейна были картинки с ними.
Вода в бассейне всегда была теплой. Мама говорила, что это из-за солнца, но я подозревал, что из-за того, что в нее тайком писают.
У всех улиц поселка Лебединое Озеро было название из двух слов. Наша называлась улицей Тихой Луны. Но были и другие – например, улица Сонной Голубки, Плачущего Дерева и Солнечной Долины. Моя школа, начальная школа поселка Лебединое Озеро, находилась всего в двух кварталах от дома.
