Я готов открыть глаза на все обстоятельства жизни как они есть. Я не желаю считать их духовными или мистическими, но я желаю видеть жизненные ситуации такими, какими они в действительности являются. Я принимаю прибежище в Сангхе. «Сангха» – это «сообщество людей на духовном пути», «спутники». Я готов разделить своё переживание жизни во всей её полноте с товарищами по странствию, по исканиям, с теми, кто шагает вместе со мной. Я не хочу опираться на них, чтобы обрести поддержку; я желаю лишь идти вместе с ними. Существует очень опасная склонность – во время движения по пути опираться на других. Когда в группе людей все опираются друг на друга, тогда, если случится кому-то упасть, упадут и все остальные. Поэтому мы не хотим опираться на кого-то другого. Мы просто идём вместе бок о бок, плечом к плечу, работая друг с другом, двигаясь вместе. Этот подход к покорности, эта идея принятия прибежища весьма глубока.
Неправильный способ искать прибежище заключает в себе стремление укрыться – это поклонение горам, богам солнца и луны, всевозможным другим божествам; мы поклоняемся им просто потому, что они кажутся нам более великими, чем мы сами. Такого рода принятие прибежища подобно реакции малыша, который говорит: «Если ты побьёшь меня, я скажу маме». Малыш думает, что его мать – это великая личность, архетип всемогущества. Если он подвергается опасности, он автоматически обращается за помощью к матери, непобедимой, всеведущей, всемогущей личности. Ребёнок верит, что мать может защитить его, верит, что она является единственным человеком, способным спасти его. Искать прибежище в материнском или отцовском начале – это поистине признаться в собственном поражении, ибо такой искатель прибежища не имеет никакой глубинной силы, не обладает подлинным вдохновением. Он постоянно занят оценкой чужой силы, большей или меньшей. Если мы малы, тогда кто-то больший способен сокрушить нас. Мы ищем прибежище, потому что не можем позволить себе быть малыми, оставаться без защиты. При этом мы стремимся к самооправданию: «Я такое малое существо, но я признаю Ваше величие. Я хочу поклоняться вам, принять участие в вашем великом бытии. Пожалуйста, защитите меня!»
Покорность не связана с тем, насколько мы низки и глупы, какими возвышенными и проникновенными хотим стать. Она не имеет ничего общего с уровнями и оценками. Наоборот, мы отдаёмся потому, что хотим общаться с миром, «как он есть». Нам не надо классифицировать себя, считать себя учёными или невеждами. Мы знаем, на чём стоим, поэтому делаем жест покорности, раскрытия, который означает общение, соприкосновение, непосредственный контакт с предметом нашей покорности. Мы не испытываем смущения относительно богатой коллекции своих качеств, сырых и грубых, красивых и чистых. Мы предоставляем их все предмету нашей покорности. Глубинный акт покорности не содержит в себе поклонения какой-то внешней силе; он скорее означает совместную работу с вдохновением, так что человек становится открытым сосудом, который можно наполнить знанием.
Таким
