ни в какой пропорции! Это – яд, твою мать! – голос сорвался, и она со всей силы треснула ладонью по стене. – Настя, ты хоть слышишь, что я говорю?!
Глядя на вздувшиеся вены, избороздившие лоб наставницы, ее взлохмаченные, влажные от пота волосы, посеревшее лицо, тусклые губы в пене, Настя застыла, как мышь перед коршуном. Говорить она не могла; осознание своей чудовищной ошибки катило на нее, все разгоняясь, громадным грузовиком, потерявшим управление на крутом склоне.
– Твою мать! – простонала Лидия, отделяясь от стены. Ее движения по комнате напоминали дерганные шаги игрушки с садящейся батарейкой. – Почему я слышу такое в свой адрес? Почему я, ни разу не допустившая подобной ошибки даже в молодости, сейчас слышу такое? Лидия Ивановна, у вас допуск стоит, а в воде яд! – передразнила она говор Киры Витальевны. – Какой, к хренам, допуск?! – рявкнула она, тут же испуганно замолчала, оглянувшись на дверь
– Простите меня, – пролепетала Настя, чувствуя слабость в ногах и вполне реальную дурноту, как после избытка спиртного: подкатила тошнота, закружилась голова, звуки утратили четкость. «Я сейчас, кажется, в обморок грохнусь» – с удивлением отметила та часть ее сознания, что сохранила способность наблюдать за происходящим со стороны.
– И дальше – то что? – спросила Лидия, валясь на стул. – Что прощение даст? Я вроде понимаю: ты только учишься, но умудриться воспользоваться моей печатью, не убедившись в безопасности проб…Настя, Господи Боже, мы чуть под суд не угодили, вернее, я…
– Лидия Ивановна, простите, – шептала Настя, хватаясь за стену, чтобы сохранить хот какое-то равновесие.
– Я же русским языком перед отъездом сказала: допуск ставишь, только если есть твердая уверенность. Твердая! Еще, слава Богу, документы не конца скрепили, и Кира успела проверить. Но дурой-то осталась я! Что теперь делать…
Сзади раздался грохот, и бледная, измученная Лидия увидела лежащую на полу красавицу с растрепанными белыми волосами и раскинутыми в стороны руками.
– Кукла хренова! – выдохнула она, с досадой поднимаясь со стула. – Где этот графин? – вопросила она, глядя в упор на кулер, и не замечая его.
На конференцию Лидия уезжала со спокойным сердцем. Материалы и печати она передала собранной Насте, сделал несколько распоряжений и по-дружески, насколько эта форма общения была ей доступна, попрощалась с девушкой. Словом, ничто не предвещало.
Вчера она приехала, очень довольная своим докладом, и в троллейбусе, везущим ее с мычанием домой, несколько раз вынимала и рассматривала диплом в голубой рамочке, полученный от коллег из вышестоящего НИИ. Было приятно, неожиданно и ново.
Ее старенький сотовый, о котором она часто забывала, ожил в неурочный час, завибрировав на обеденном столе. Лидия только что удобно устроилась перед маленьким телевизором, включив свой любимый сериал и обложившись пакетиками сушек, мармеладок, и прочей нехитрой снеди.
От звонка она вздрогнула, потому что звонить
