просто потому, что уж его-то знали все.
Первые полчаса все волонтеры работали в томительном молчании.
– Как ты думаешь, мы уже почти закончили? – шепотом спросила я, перекладывая в руки Морган очередной мешок с песком.
Первые несколько мешков показались нам довольно легкими, но я могла поклясться, что с каждым разом они становились все тяжелее и тяжелее.
– Не смеши меня, Кили, – пыхтя, ответила Морган, поворачиваясь к Элизе и передавая ей свой мешок. – У меня уже болят все мышцы живота.
Я шумно втянула ртом воздух.
– О, господи, а что, если мы с тобой сейчас настолько не в форме, что под конец этой работы так накачаем себе абдоминальную мускулатуру, что станем похожими на двух культуристок?
– Эй, поберегись!
Я резко повернулась к Джесси, который как раз в эту минуту бросал в мои, никак не ожидающие этого броска руки свой мешок с песком. Я завизжала и отскочила в сторону, потому что, если бы эта глыба приземлилась мне на ноги, она бы меня убила. Все вокруг с любопытством повернулись в нашу сторону.
Но мешок с песком так и не приземлился на мои ноги.
Он вообще не должен был упасть, потому что Джесси, все время держа его в руках, в последний момент так его и не кинул – это был великолепный ложный проброс.
Парень схватился за живот, смеясь над моими резким отскоком, и я, чувствуя себя дурой, снова встала в строй. Но потом, снова посмотрев на меня, Джесси вдруг взял и подмигнул. И я поняла, что он вовсе надо мной не насмехается, а просто поддразнивает меня.
Между первым и вторым есть большая разница.
– Тридцать три ха-ха! – это первое, что пришло мне в голову. Я выдавила эти слова тоном раздосадованной старшей сестры, но сердце мое пело от счастья.
Я перебросила по цепи еще несколько мешков с песком, все еще потрясенная тем, что Джесси и я в конце концов все-таки пообщались. Потом Морган вздернула бровь и почти беззвучно сказала:
– Да поговори же ты с ним!
Я перебрала в уме добрую сотню шуточных фраз, с которых девушки обычно начинают флирт и которым Элиза много раз учила Морган, чтобы та сказала их Уэсу или тем парням, которые нравились Морган до него. Но я понимала, что в моих устах, из которых все время сыпались только глупые шутки, любая такая фраза прозвучала бы как тошнотворная замена откровенной мольбы: «Привет, Джесси Форд! Пожалуйста, поговори со мной, потому что я всегда тебя любила».
Но через несколько минут, когда Джесси повернулся в мою сторону, чтобы передать мне еще один мешок с песком, меня вдруг осенило. Я достала из кармана толстовки мобильник и сделала вид, что отправляю кому-то сообщение.
– Извини, – пробубнила я, подняв руку. – Это займет всего несколько секунд.
Такая тактика заставила Джесси подержать свой мешок, пока я не закончу. Он, конечно, понял, что я шучу, но, не поведя и бровью, подыграл мне. Он кряхтел,
