Отмахнулся уверенный в своей непогрешимости Прокурор и Защита разом утратила свой идеалистический задор.
– Несправедливо лишать приговоренного права выбора. – Находчиво, но без всякого энтузиазма парировала Защита.
– Слишком несправедливо. Для приговоренного имеет символическое значение каждая мелочь ритуала умерщвления. – Рассеянно пробормотала себе под обвиняемая, женщина средних лет миловидной наружности.
Судья и прокурор удивленно уставились на женщину, словно на постороннюю в судебном процессе.
– Кто это тут права качает? – Нахмурился прокурор.
– Из потомков "бывших". Полина Георгиевна Каравайникова. – Доложила секретарь суда, как две капли воды похожая на ассистентку Жанну, стажировавшуюся у Каравайниковой. – Рост 170, вес 62, талия 50, бюст № 5, – бубнила Жанна, – зеленоглазая, русая, ранее не привлекалась, в порочащих связях не замечена, незамужняя, лингвист по профессии.
– Несправедливость, однажды случившись на этом свете, продолжит преследовать свою жертву и на Том свете. – Снова подала голос подсудимая.
– Да хватит вам Каравайникова носиться со своей Справедливостью, надоело! – отмахнулась судья. Она взглянула на часы, подаренные Каравайниковой Обкомом профсоюза в 1980 году, и заерзала в кресле, поправляя под собой изящную бархатную подушечку.
Процесс затягивался. Защита устала от безнадежных прений. Судья устала от наивности Защиты, от занудливой обвиняемой, не соизмеряющих свое абстрактное прекраснодушие с непреложным Законодательством Человеческой Судьбы, написанным самим Всевышним.
Воцарилось гробовое молчание. Полина почувствовала, что всхрапнула во сне и встрепенулась.
– Попрошу не богохульствовать! – Напыщенно потребовал прокурор.
– Свят, свят! – Перекрестилась Судья.
– Не будет покоя мученице и Там. Не получит она райского блаженства. Адское чистилище в преисподней ждет самоубийцу. Высокий суд должен помнить, что у нас он самый гуманный в мире. Нужно пожалеть одинокую несчастную женщину. – Лишь из упрямства дерзила честолюбивая Защита.
– Да сколько можно. В конце-то концов… Не заслужила я преисподней. Этот скот и на Том Свете будет приставать ко мне. – Дремотно обронила обвиняемая.
– А вот оскорблять не надо! Не вам, подсудимая, решать, куда ангелы пошлют свидетеля вашего позора. – Напомнила высокомерно Судья.
– Не много же жалости у ваших ангелов. – Философски, совсем неуместно вставила свое словечко подсудимая.
– Забываетесь милочка, – возвысила гневный голос судья. – Жалость унижает человека! Неужели жалость важнее справедливости!?
– Не знаю… – Потерянно обронила подсудимая.
– Да, да! Как мы забыли! Вызовите, наконец, свидетеля! – Потребовал прокурор, как прокукарекал.
– Да это же он! Он самый! Это
