Голос, звучавший в голове, казался таким родным, реальным, сестриным, но в то же время слова, произнесенные им, давали отчетливо понять, что это не Нария.
– Заткнись! Не стану я этого делать! Почему ты… существо, взяло ее обличье?! Она никогда бы такого не сказала! Заткнись, не порочь ее!
Люди, проходящие в тот момент около Орена, удивленно оборачивались. Кто-то помоложе простодушно хихикнул. «Таков сопляк, а уже на башку калека. Куда мир катится…» – пробрюзжал кто-то постарше. Орен потупил взгляд.
– Не ори! Ты привлекаешь внимание! – повелительным тоном проговорила Нария. – Я прекрасно слышу твои мысли. Сколько раз тебе повторять – говори со мной с помощью них.
Он исподлобья, с искрометной ненавистью взглянул на явившийся перед ним полупрозрачный силуэт Нарии.
– Смирись и привыкай, – не обращая внимания на его враждебность, размеренно говорила она. – Не я взяла ее внешность – ты сам хочешь видеть меня такой, но признаться в этом себе не хочешь. И не пререкайся, я тебя знаю лучше, чем ты сам. Уж поверь. Потому как я это ты, а ты это я, мы неразрывны. Мой разум – твой разум, мы одно целое и всегда были вместе. Просто раньше между нами стоял барьер, а то… событие его стерло. Орен, твоя сестра мертва. Отец, мать и брат тоже. И ты должен был лежать там, в один ряд с ними. Но ты сидишь здесь. Живой. Пока живой. У тебя не осталось никого в этом мире, кроме себя… кроме меня. Умрешь ты – умру я. А я умирать не хочу, потому как и ты сам того не хочешь. Только скорбь затуманивает твой разум, мешает мыслить здраво. Ты заключаешь себя в какие-то идиотские рамки, пытаешься им следовать, боишься ответственности. Ответственности перед совестью. Только вот совесть – это не панацея, а проклятие. Проклятие коварное, добровольное. Тебе кажется, что ты поступаешь правильно, а на самом деле загоняешь нас в могилу. И где-то в глубине разума ты сам насмехаешься над той чушью, что несла твоя сестра. Выжить – вот приоритетная задача, остальное – посредственно.
– Замолчи! – подскочил Орен и яростно попытался отвесить пощечину полупрозрачной Нарии. Капюшон слетел – рука пролетела насквозь. Нария исчезла.
Добрая треть площади обернулась на него, но быстро возобновила беспорядочное шествие. Из толпы выбежала Лира с небольшим тканевым мешочком в руке. Схватила Орена за руку и увлекла за собой.
Они просочились сквозь толпу, словно опарыши сквозь известную субстанцию, пробежали через арку, ведущую на улицу, название которой Орен не знал. Оттуда вышли в квартал мастеров древесных дел. Не в пример площади Восьми Арок квартал пустовал: лишь четыре омытых потом детины, бранясь и плюясь, разгружали две телеги, доверху набитые брусьями и досками; худой надзирающий бранился еще горячее, подгоняя работников; опершись плечом на распахнутую дверь мебельного магазина, за этим делом наблюдал седой мужчина и беззаботно потягивал трубку с табаком. Ребята завернули в один из переулков
