недавно вступил, а там сейчас заказов уйма. Я как-то подслушала, что он говорил маме: не справляется, а подмастерья-де толкового найти не может: то алкаш какой, то… попарук. Ну и я тут подумала… – Лира отвела взгляд, ее щеки покрылись налетом румянца. – Может я как-нибудь тебя бы привела. Ну, домой. И попросила бы, чтоб он тебя в цех взял. А ты бесплатно работал… Со мной… в смысле у нас бы жил, кормился, а денег не брал.
Орен чуть не поперхнулся от такого предложения.
– А девчонка-то без ума от тебя, – пронесся в голове насмешливый голос Нарии.
– Прости, – закусила губу Лира. – Я не настаиваю… Просто думала, что так тебе будет легче… ну и мы будем…
– Нечего тут думать! Бежать нам надо, бежать! – возразила Нария.
– Я подумаю, – вслух ответил Орен и, содрав ногтем плесень, откусил кусочек сыра. – Дай мне время. Да и, понимаешь, не все так просто… Слушай, а откуда ты такая умная? У тебя и говор как-то отличается от…
– От простолюдинов? – улыбаясь, закончила Лира. – У меня в школе есть уроки грамотной речи. Папа денег накопил и меня год назад в нее отдал. Да и вообще у меня семья не шибко-то бедная. Вон, видишь, мясо едим. А еще нам о лэрах много рассказывают…
– И фто рафкафывают? – по-хомячьи набив щеки хлебом, сыром и мясом, спросил Орен.
– Да много чего. Ну, например, что гармонию поддерживаете, что вы избранники самого Всевышнего, ну, то бишь с его частичкой родились, что мы вам помогать должны и бесп… бесприсловно подчиняться. И что это наш долг. Что вы умные и благородные, что несете законы Творца в наш мир. Да только… – Лира помедлила, закусила губу. – Только я пока встретила единственного умного и благородного лэра… Ну, то есть не лэра. Тебя, в общем.
Орен широко улыбнулся, с набитым ртом это наверняка выглядело забавно, потому как Лира тоже улыбнулась. Она протянула руку к его лицу – одним большим глотком Орен проглотил ком еды, ощутил, как ее мягкие, будто первосортный бархат пальцы легонько стирают крошки с его губ. Ее взгляд был направлен прямо на его губы, – Орена затягивала черничная глубина ее глаз, манила, против воли притягивала к себе. Все переживания, воспоминания и волнения уступили пылкости, волны расслабляющего тепла переливались из груди к низу живота. Он ощутил, как все ниже пояса приятно напрягается, пестрит непреодолимым влечением. Словно в забытье его губы алчно насыщались страстью, теплом и мягкостью губ Лиры, гибким языком, желающим побороть его собственный язык. Упругие маленькие бугорки прижались к груди, – они отличались от эластичности его сестры, в безмятежности которой хотелось утонуть и отстраниться от всего внешнего мира. В бугорках Лиры никакой безмятежности не было, напротив, они разгорячали еще сильнее, сводили с ума, отзывались самым приятным из всего, что доводилось держать в ладонях Орену. Свободная от бугорка рука обвила ее талию, тонкую, желанную. Под влиянием непреодолимого позыва он сам не понял, как очутился над ней,
