– тот, кто желает нам смерти, не удостоен возможности смотреть мне в глаза.
А вторая причина, почему я так себя веду – я хочу поговорить… Не по душам, конечно, но под дулом пистолета. Почему бы и нет! Я иду на риск осознанный, меняю тактику на ходу и слушаю свои инстинкты, подчиняюсь голосу разума и принимаю его план, возникший за долю секунды в моём сознании. Две тайны я хочу узнать… Две загадки хочу разгадать: первое и, самое главное – что внутри того устройства, и какова его ценность, если за него не жалеют десятки жизней; а второе – это то, что менее тревожит, но многое может рассказать, и поможет понять логику действий этой организации, с весьма безобидным названием.
Кто заказчик представления, в котором играем главные роли?
Я отклоняюсь от темы – моя голова, всё ещё, глуха и болезненно реагирует на резкие движения, но мысли – острые, и чёткие движения помогают скоординировать усилия, чтобы преследователя оглушить. Девку отправляю за следующую машину, а сам готовлюсь нанести удар, спрятавшись за минивэном. Секундами ранее, мы быстро оторвались и оказались на небольшой стоянке автомобилей, а «арабский скакун», преследующий не слишком арабские цели, проглотил нашу наживку, побежав за нами. И теперь, не стесняясь пистолета в руке, он сканирует каждое авто, просвечивает своим орлиным глазом затенённые стекла, и тихо идёт, как вылитый зверь, пригнувшись, зажав пистолет обеими руками.
И правильно делает! Увидев дуло первым, его я выбиваю – стучу несколько раз о заднее крыло пикапа. Теперь он под ногами, но я не даю ему времени опомниться, и со всей силы посылаю свою ногу в грудь. Получилось не слишком уверенно, но хватило, чтобы сбить его с ног и озадачить…
Как я и говорил – в контактном бою я слабый борец. Ударом в грудь, от себя прогоняет и посылает вдогонку удар кулаком. Я не падаю, хоть дыхание моё нарушено, а пролетаю вскользь рядом стоящего автомобиля, сбивая плечом зеркало бокового вида. Я не сдаюсь, но мне добавляет ногами… усиливает давление кулаками, и целится в шею и грудь. Я закрываюсь, как могу и дожидаюсь, когда ко мне приблизится, чтобы достать руками, избить его рожу кулаками. Они – как утюги, и, если попаду – будет жечь; голова не будет болеть, но челюсть улетит куда-то вон, а подбородок получит нокаут.
В моей руке эффективный инструмент, – делаю быстрый удар сбитым зеркалом, и попадаю по виску. Он не ожидал, и это хорошо! С тихим рёвом быстро повторяю, и пробиваю его скулы жёстким пластиком. Его лицо – красное, но я продолжаю наносить удары в челюсть и висок, бить в подбородок коленом, и вымазывать крыло фермерского «Доджа» в его сопли и кровь. Я бью, не испытывая никакого наслаждения от причинённой боли, но делаю максимально жестоко, чтобы отбить охоту за мною гоняться по улицам города, которому всё ещё служу.
Ещё один манёвр, и пробиваю арабским лицом боковое стекло припаркованного автомобиля… Руками чувствую повиновение, и обмякшее тело валится на меня, желая провалиться в невесомость. Сигнализация рядом
