в России работающий без присмотра человек выглядит как минимум странно. Вымирающий вид – последний раз такие были замечены на мотивирующих советских плакатах, висевших на заводах. Завидев такого, начинаешь невольно озираться в поисках причины, которая заставила его пойти на такой странный шаг. Но не увидев участкового, следящего за ходом исполнения исправительных работ, начинаешь искренне удивляться.
Раз в пару дней этот мужичок спускался во двор со своим чемоданчиком с инструментами, внимательно обводил двор глазами и обязательно находил себе работу.
Парковались машины, бегали дети, хлопали подъездные двери – но этот самый сосед, присев на корточки, с невозмутимым видом прикручивал отваливающуюся от скамейки спинку крестообразной отверткой.
Курящие на балконах соседи – самые жесткие критики. Предвзятые и не очень. За те четыре минуты, пока сгорает крепкий Winston или тонкий Vogue, они успевают обсудить, кто как паркуется и кто во что вырядился. Так и здесь – их мнения разделились на «не, ну молодец мужик так-то, но ведь все равно засрут все» и «безработный, видать, вот и делать нечего». Выдвигались и версии о его импотенции – по мнению многих, именно при таком печальном исходе человеку могло прийти в голову начать облагораживать двор в пятницу вечером, вместо того чтобы коротать время с женой перед телевизором.
Про него даже можно было бы придумать какую-нибудь современную притчу – в духе того, что каплей в море человек все-таки смог накапать море. Может, и не такое большое, как у Хемингуэя, зато свое, маленькое и аккуратное. С красивыми скамейками, цветными бордюрами и зашитой на футбольных воротах сеткой.
Новую же квартиру Женя снимал за бесценок у бабушкиной старой знакомой – тети Тани. Есть такая категория бабушкиных и маминых подруг, с которыми ты знаком чуть ли не с пеленок, и даже повзрослев, обращаться к ним по имени-отчеству язык не поворачивается – слишком уж это официально, да и трудно обращаться так к человеку, который треть твоей жизни видел тебя бегающим в памперсе. Вот и тетя Таня осталась тетей, а не превратилась, повинуясь всем правилам этикета, в Татьяну Григорьевну.
В свою очередь, для тети Тани Женя тоже оставался тем самым Женей с детских фотографий. Она уже запечатлела в своей памяти так полюбившийся ей детский образ и принимать другой уже не могла.
Наверное, она была единственным человеком, который в свое время поверил в сбивчивое Женино «Теть Тань, да это не я курил, а ребята, я просто рядом стоял. Бабушке не говорите только». Поверила искренне – и ведь даже дыхнуть не попросила.
В детстве она всегда угощала Женю шоколадными конфетами и не досаждала рассказами про советскую власть – за это он был ей отдельно благодарен.
В отличие от всего остального престарелого населения двора, тетя Таня не сидела
