на сцене и в помине не было; парни опять превратились в брейкданс-команду, только совершенно мультяшную: улыбки до ушей, глаза блестят. Неформалы в стиле Диснея.
На площадке явно намечалась какая-то интрига.
Надо же, подумала я. Energie positive. Тоже ведь… заклинание. Только жизнерадостное. Ничего общего с суровой молитвой.
Фронтмен странного военно-танцевального ансамбля шагнул вперед и сверкнул улыбкой. Типаж, пожалуй, такой: герой-хулиган из подросткового сериала. Постеры с такими парнями шестнадцатилетки расклеивают по стене напротив кровати. Все в самый раз, а то и слишком: высокий, скульптурный, самоуверенная улыбка, сияющие глаза. И такой бодрый! А чтобы образ не получился уж слишком приторным – мятая майка, бандана, велосипедные перчатки. И штампики татуировок на руках.
Он напомнил мне Эла, моего старинного приятеля-байкера, который когда-то был в меня влюблен. Тот был такой же лучезарный; даже черты лица показались похожими. Я рассмеялась этой мысли. Молодец, парень, подумала я с симпатией и внезапной теплотой. Очень уж ты славный, и наверняка нравишься девочкам. И наверняка это знаешь. Вряд ли мы бы с тобой поговорили о чем-то важном, а вот похохотать вместе наверняка бы смогли отменно.
Что поделать, тогда я увидела его именно таким: сериальным красавчиком в хулиганском амплуа, обаятельным оболтусом в бирюзовой маечке и с очень предсказуемым лицом. Но сейчас – сейчас я помню три разных твои лица, революционер.
В день, когда я записываю все, что пришло ко мне, ты где-то спасаешь мир, а я сижу в туманном Риме на обломках империи, в писательском доме с высоченными потолками, медными дверными ручками и оконными ставнями в стиле Сайлент Хилла. Сижу на окне, глядящем в цветущий сад, куда мне не велено ходить, и на облезлые стены позеленевшего римского дворика-колодца. В васильковом платье. С чашкой кофе, купленного под вечер у индусов. И ночью, когда над Римом полыхает гроза, и струи дождя захлестывают виа Карло Альберто —
я помню три разных твоих лица.
– –
Бирюзовый окинул взглядом публику.
– Добрый вечер всем! – радостно крикнул он в микрофон, мушкой прилипший к щеке, и приложил ладонь горсткой к уху, ожидая ответа. Из жидкой тишины позади меня раздались отдельные приветственные крики. Разрозненные залпы, никак не напоминавшие салют.
Вот тебе и раз!
У парня изменилось лицо: улыбка убежала с него, как убегает в водосток струйка воды. «Нет, ребята, так дело не пойдет», – было написано на нем. У остальных участников бойзбенда физиономии сделались такими же.
А чего они хотели? Чтобы все заорали как на стадионе?
Но бирюзовый не сдался. Он проговорил что-то в микрофон – уже слишком быстро, чтобы мне понять его французский – и вдруг снова просиял. И снова крикнул, еще веселее, чем прежде:
– Добрый вечер всем!
Черно-белые
