уменьшается и превращается в обычного Игоря. Она вопросительно посмотрела, ее рот чуть приоткрылся.
***
«Последние слова я шепнул, и хотел крепко пожать её ладонь. Как вдруг…»
(Из дневника Игоря Богодухова.)
***
И тут все испортило одно обстоятельство.
В них буквально врезалась толпа студентов. Из глаз молодых людей полетели искры, вокруг запорхали подобия цветных шаров. Мелькали глаза, лица, детали одежды. Вскоре они потеряли себя из виду. Толпа с гоготом и визгом закружилась их.
Когда двое мечутся в людском водовороте и не могут найти друг-друга, им сложно понять самих себя.
Лана высвободилась и сбежала по лестнице вниз.
***
«Стремительно я сбежала по лестнице, ещё многое нужно было обдумать и передумать. А на встречу с ним, откровенно говоря, я идти стеснялась. Было видно, что он на меня сильно запал, а я на него – ну, не очень…»
«Глаза мои налились слезами, но они так и не вышли наружу. А зачем мне ему их показывать? Небось, ни маленький, сам дочухает…»
(Из дневника Ланы Стречиной).
***
Игорь продолжал стоять, будто прирос к паркету.
Он увидел себя со стороны – в другом Времени. Будто окна были заклеены полосками бумаги, а внизу по улицам шли беженцы, груженные скарбом. Небо бороздили серые слоновые туши аэростатов.
В университете занятий не было – все ушли или уходили на фронт. Лишь он зашел в учебную часть, чтобы забрать выписку об успеваемости. И встретил в коридоре Лану.
Хотя возможно в том Времени ее звали Леной.
Она была с красной повязкой, с сумкой противогаза. С минуты на минуту ожидался налет чужих бомберов – она должна была сбрасывать зажигательные бомбочки с крыши.
А сейчас – продолжала его рассматривает, будто увидела впервые. Хотя сидели они вместе, участвовали в поэтических вечерах.
Игорь даже посвятил ей четверостишье:
Снова и снова вижу я Лану,
Лана гуляет,
Лана сидит.
Как улыбается, тоже!
Возникла пауза. Девушка неловко улыбнулась, и он перехватил инициативу.
– Лана, здравствуй! – протянул он руку.
Девушка неловко протянула свою – произошло крепкое и теплое пожатие. Теперь девушка улыбалась ровно и уверенно.
– В общем, жду тебя в 19-20-00 на Патриарших. Возле, ну, вороны и лисицы… Придёшь ты, не придёшь, послушай… это важно, – сказал он.
Слова были простые и просто дались. Но появилась тяжесть, которую он и не думал спихивать. Будто надо было уходить на фронт и победить, чтобы спасти Советскую Родину, своих родителей, родных и близких, в числе которых теперь оказалась эта замечательная девушка.
«Конечно! Мужчина я или не мужчина?» – сурово зыркнул
