это удалось? Вертолет же без «черного ящика» не полетит?
— А я Гришу попросил, механика с трансформаторной. Он в этих делах сечет.
— Ты хоть понимаешь, что за это и посадить могут?!
— Дядь Саш, но вы ведь никому не скажете? А?
Журавлев покачал головой:
— Час от часу не легче. Ладно, пишем дальше. «…Был в полном порядке».
Петя разглядывал свои ногти. Были они, мягко говоря, не очень чистые.
— Серегу жалко. Мы ведь с ним вместе в летное поступали. И учились вместе. А тут вон какое дело. А может, он жив, как вы думаете?
— Куда ж он подевался? В Китай, что ли, слетать решил?
— А может, он раненый где-нибудь лежит?
— Не думаю. Хотя… Уж, поди, три дня ищут.
Петя задумался. В кабинете участкового инспектора начальника милиции поселка Февральский раздавалось лишь пыхтенье капитана Журавлева, сочиняющего протокол.
— Нет, — наконец проговорил Петя, — не мог наш «Миша» просто так взять и в тайгу свалиться. Я на нем уже почти пять годков летаю. Ну да, мелкие неисправности были. Но чтобы лететь отказывался — такого не было.
Журавлев продолжал строчить.
— А что он вез-то? Спецгруз с приисков, как обычно.
— Я вот тебе дам «спецгруз»! Это секретная информация!
— Да ладно вам, дядь Саша. Об этой «секретной информации» каждая собака в Февральском знает.
— Скажу тебе по секрету, — покосившись на дверь и прикрыв рот ладонью, прошептал Журавлев, — скорее всего, из-за этого груза вертолет и пропал.
— Ну, — отмахнулся Петя, — это и так всем ясно. А много там золота-то было?
— Килограмм сорок песку и полтора — в самородках.
Петя присвистнул:
— Порядочно… А кто грузы проверял?
— Фомин, Коля.
Выйдя из милиции, Петя сразу же отправился на грузовой терминал аэродрома. «Поспрашиваю-ка я у этого Фомина, мать его за ногу. Может, следок какой покажется».
Поселок Февральский можно было пройти из конца в конец максимум за полчаса. Это был типичный таежный городок, построенный в середине шестидесятых и с тех пор почти не изменившийся. Площадь, с серым кубом здания городской администрации, бывшего поссовета, да черная статуя вождя мирового пролетариата, указывающего путь в светлое будущее, были, пожалуй, единственными его достопримечательностями. Все остальные постройки представляли собой ветхие, давно отжившие свой век хрущевки барачного типа, в тесных комнатушках которых ютились неизвестно зачем свезенные сюда со всех концов Советского Союза люди, их дети и внуки. Петя был коренным февральчанином. Он здесь родился, ходил в школу, теперь водил вертолет по окрестным населенным пунктам — в большинстве почти не отличавшимся от Февральского. Три года, проведенные им во Владивостоке, в летном училище, были единственным временем, когда он жил вне родного города.
По дороге Петя зашел в продмаг и приобрел бутылочку «Русской» — не с пустыми же руками идти.
Фомина
