Эээ… Да я, собственно, думала, что непременно встречу тебя на этом крыльце, по ходу и замолвлю.
– Вот и встретила. Ни малой, ни большой нужды идти к Господину и Богу у тебя с этого момента нет.
– Есть!
– Зачем?
Ромула снова смутилась, продолжив рдеть и алеть, но ничто её в жизни не могло вышибить из седла:
– Ну, чтобы сообщить о твоём решении и получить Божественное благословение. А то злые языки могут нашептать Диоклетиану, что мы за его спиной державный заговор в легионах замышляем.
– Какая ты умница, матушка! Я как в воду глядел: точно гениальная матрона! Пусть Даза делает военную карьеру! Получай благословение у основателя тетрархии! А я рукоположу парня цезарем, когда сам стану августом… эээ… только пусть не торопится и меня в спину не подталкивает. Поспешишь – людей насмешишь! Спешить надо не торопясь, иначе кисти оторвёт по самую шею так, что и все зубы повылетают. Цезарь без зубов – не император, пусть даже потерявши голову по волосам и не плачут! Главное – выше головы не прыгать! Голова у человека – не токмо шапку носить! – цезарь внутренне порадовался своей оперативной памяти: Диоклетианов урок воспроизвёл близко к оригиналу, почти дословно.
Ромула, о чём-то задумавшись, словно Икаром улетела на небо.
– Вернись ко мне, матушка! Что с тобой? Ты чего в облаках витаешь?
– Я вспоминаю, что ты мне в детстве пообещал. Помнишь?
– Я не забываю то, что ты мне обещала!
– Что?
– Не что, а кого?
– Сам про «что» упомянул. И кого же?
– Юнону!
– Будет у тебя твоя Юнона, даже если звать её будут Ирина Мальгиновна, – неожиданно выдала дакийская жрица, сама изумившись своим словам, содрогнувшись и внутренне тут же от них отрекшись.
– А это ещё кто такая? – замешкался Галерий.
– В своё время узнаешь! Непременно тебе перескажу, когда сама в курс дела войду. Всему своё время – всему свой черёд! Сам не уходи от вопроса.
– Какого?
– Помнишь, что ты мне обещал?
– Нет!
– Ну, когда ты хворал, и я тебя травяными отварами отпаивала. Ась?
– У меня прекрасная оперативная память, но вот этого не помню, хоть убей, матушка-жрица! Как же давно это было! И может, я в бреду был? Или при смерти?
– Ты обещал стать императором и мне кумирню на родине подарить… эээ… отгрохать.
– Не помню такого. Может, я, и правда, бредил? Мало ли что в бреду набалаболишь. Впрочем, как видишь, император перед тобой во всей красе! Слово держу крепко, как третьеримский купец!
– Но когда же для меня святилище построишь? Я наедине с собой буду там молиться одному посконному Богу. Не скажу какому, но он римский… наш, иллирийский… эээ… дакийский… эээ… балканский. Дакийско-иллирийский! Но римский и посконный!
– Стопудово
