лучшие взгляды твои.
Как ребенок, сегодня я верю
В то, что синий рассвет, и зарю,
И все ветры, летящие в двери,
Я на память тебе подарю.
Чтоб ты в платье зари одевалась,
Чтобы звезды светились в глазах,
Чтобы ночь темной лентой осталась
В твоих светлых, как лен, волосах.
Чтоб такою, как ты, по планете
Был бы свет ослепительно-бел,
Молодой замечательный ветер
Уступал бы дорогу тебе.
Старик
Уже мимозы продают на перекрестках,
Разносит ветер птиц весенний крик.
И на Тверской бульвар, к газетному киоску,
Приходит в полдень сгорбленный старик.
Глаза сощурив, смотрит он на солнце.
Он просветлел. Улыбка в бороде,
Он позабыл про тяжесть всех бессонниц,
Про боль в спине… Старик помолодел.
Аэроплан над ним.
Быть может, внучка Маша
Куда-нибудь направилась в полет…
И он рукой приветно в небо машет,
Пока не исчезает самолет.
Тут площадь оглашается звонками.
И, разрезая гомон, шум и крик,
Кто знает, не его ль построенный руками
Идет трамвай? Блаженствует старик.
Еще бы… Жизнь не просто пролетела.
Она осталась в созданных вещах.
Старик идет, встряхнув больное тело,
Но девяносто лет остались на плечах.
Мальчишки с крыши запустили змея.
Старик идет на площадь, но постой…
И он отсчитывает семьдесят копеек:
Берет мимозу дочери на стол.
Он видит, как проходит вереницей
Отряд ребят с горнистом впереди.
Его лицо надолго прояснится,
Он даже песенку тихонько прогудит.
Пусть где-то ночь,
Ломота в пояснице,
Тупая боль в ввалившейся груди…
Весенний гам в Москву приносят птицы.
Москва живет,
Работает,
Гудит.
«Тучи на небе грузны и тучны…»
Тучи на небе грузны и тучны.
Дождику поутру литься.
Тихо… И только в часах ручных
Время едва шевелится.
В тучах заметил кривые рога я,
Месяц свой выставил лоб.
Знаешь, что мне, дорогая,
В голову вдруг пришло?
Помнишь, под охи и ахи,
Вздохи пурги за окном
Шагом таинственным страхи
Наш посещали дом.
Сказок седых герои
Вдруг приходили к нам.
Тихой, ночной порою
Страшно сидеть у окна.
Это отчетливо помнят
Люди
