мне и Грачев раза три сказал, – раздумчиво вымолвил Гартин и продолжил, – а я ответил… Я ответил… Мол, так и так… Спасибо за доверие, Пал Сергеич, но я не смогу руководить людьми, которые будут считать меня блатным… А для меня важнее не красные лампасы на штанах, не шитая звезда на погонах, а чистая совесть. Ну что я тебе детские вещи говорю! Легко получить должность по протекции… Но есть еще и моральное право командовать подчиненными. Так вот там, в ГлавПУре, такого права у меня больше нет.
Высказав мне все это, Гридин снова замолчал. Затем азартно продолжил:
– Нет, ну ты сам подумай… Что люди будут говорить обо мне? Что Гартин «на халяву» получил генеральскую должность из рук Грачева? Поймал за хвост синюю птицу на похоронах Союза?
После этих слов Гартин тоном матерого кадровика-мецената вдруг спросил меня:
– Ты в референты министра обороны пойдешь?
По тону этого его вопроса я понял, что он уже дал согласие служить в референтуре министра и брал меня с собой. Я согласился. Ну не собирать же мне на Арбате офисную мебель, ожидая еще неизвестно сколько решения моей военной судьбы!
Гартина вскоре назначили начальником группы референтов министра обороны России, а меня – его заместителем. Мы денно и нощно писали речи и доклады министра на совещаниях, коллегиях, сборах, конференциях.
Однажды Гартина срочно вызвали к Грачеву.
– Кажется, мы допустили какой-то ляп в тексте речи или статьи министра, – мрачным тоном высказал он догадку и ушел. Но оказалось, что причина вызова к министру была совсем иной. Офицеры контрразведки засекли сына Гартина на каком-то антипрезидентском митинге и просигналили «наверх».
– Петр Петрович, – сказал Гартину Грачев, – ты поговори с сыном, поработай с ним. Ты же политработник, так сказать, инженер человеческих душ! А то как-то нехорошо получается, – сын референта министра обороны – экстремист… На президента бочку катит. А если до Ельцина дойдет? Борис Николаевич меня не поймет. И я буду вынужден тебя уволить…
Судя по тому, что Гартин продолжал служить, его сын светиться на оппозиционных митингах вроде перестал. Но своих «экстремистских» убеждений Юрий не изменил, – я судил об этом во время наших встреч с ним на квартире Петра Петровича.
– Вот как выпьет стакан водки, – так и прет на меня буром, – с усмешкой говорил мне Гартинстарший, и опасливо поглядывал на сына.
– Как у вас с совестью, товарищи офицеры-коммунисты? – снова и снова «наезжал» на нас Юрий. – Сдали Советский Союз без единого выстрела и спокойно водку пьете? В прислугу Ельцину подались?
– Мы служим не Ельцину, а народу! – сколько раз тебе говорить?! – почти вскричал в тот раз Петр Петрович, – пить меньше надо!
Таким злым я его еще никогда не видел. Впрочем, вру, – видел. Было это в тот день, когда нашей группе референтов было приказано готовить письмо министра на имя Ельцина. Кто-то надоумил Грачева предложить Президенту России издать
