напоминали скорее воду из-под вареной свеклы. Единственный борщ, который не уступал по качеству традиционному семейному кушанью, Арсений попробовал совсем недавно в Крыму, когда Вика, приложив огромные усилия, затащила его к себе домой пообедать и угостила бабушкиным кулинарным шедевром. Тот борщ, правда, отличало наличие болгарского перца, но этот новый дополнительный ингредиент вкуса никак не портил, а даже наоборот, придавал ему некоторую пикантность и особую дополнительную изысканность.
Воспоминания пробудили в его голове мысли о Вике. Нонна Алексеевна, словно почувствовав это, перевела тему на девушек.
– Ой, ты знаешь, я сегодня в университете зашла к нашему проректору, а у него как раз находилась его дочка, ну такая красавица, такая красавица! Видел бы ты ее! Высокая, стройная, длинные русые волосы, просто картинка, а не девушка!
Арсений почувствовал неладное, но виду не показал и продолжал увлеченно уничтожать ужин.
– Я ей говорю: «Юля (ее Юлей зовут), так вот, я говорю ей: «Юля, как вы хорошо выглядите, как же повезло вашему молодому человеку. Если бы я была мужчиной, я бы в вас обязательно влюбилась!» А она мне отвечает, представляешь: «Ах, Нонна Алексеевна, жаль, что вы не мужчина, потому что у меня как раз на этом фронте полная тишина». Нет, ну ты можешь себе представить!
Арсений продолжал сохранять внешнее спокойствие, но внутренне хохотал от души. Его всегда поражало умение матери быстро входить в тесный и доверительный контакт с малознакомыми людьми. Однажды они вдвоем с отцом возвращались с дачи домой. Дорога до станции пролегала мимо небольшого живописного озерца. Приближался конец сентября, стояла довольно прохладная погода. Увидев купающегося в озере мужчину, Нонна Алексеевна моментально забыла про электричку и тут же завела с ним непринужденную дружескую беседу:
– Здравствуйте! Позвольте выразить вам свое искреннее восхищение! Как же это вы не побоялись, вода же, наверное, ужасно холодная! Вы, должно быть, очень закаленный мужчина!
Несмотря на то что человек в воде не очень активно поддерживал беседу, Нонне Алексеевне удалось проговорить с ним таким образом минут десять. Ровно до тех пор, пока Павел Тимофеевич, уставший ждать и всерьез уже опасающийся опоздать на электричку, не подошел к ней и не шепнул на ухо:
– Нонна, это безлюдное, глухое место! Он наверняка купается голышом. Своим навязчивым присутствием ты ему просто не позволяешь выбраться на берег. Посмотри на него, бедняжку, он же уже синий весь от холода! Сделай милость, пожалей его, пойдем дальше.
Сын, не отрываясь, укоризненным, ироничным взглядом смотрел на мать. Такой заход обычно не предвещал ничего хорошего. Предчувствие его не обмануло. Нонна Алексеевна достала из кармана бумажку и аккуратно положила на стол рядом с Арсением. Осторожно, вкрадчивым голосом, будто боясь кого-то спугнуть, прошептала:
– Вот ее телефон! Позвони ей как бы между прочим, спроси, как дела,
