взорвалась дружным смехом.
– И надо же такому случиться, – продолжал Козырев, – что двое этих талантливых студентов, ставших позднее знаменитыми, признанными учеными, сошлись в тридцатых годах двадцатого века в непримиримом поединке, настоящей битве титанов на поле великой физической науки. Стоит заметить, что к тому времени оба, и Эйнштейн, и Бор, успели ярко проявить себя, и научное сообщество по достоинству оценило их усилия. Один за другим они стали лауреатами Нобелевской премии по физики: Эйнштейн в 1920-м «За заслуги перед теоретической физикой и особенно за объяснение закона фотоэлектрического эффекта», а Бор в 1921-м «За заслуги в исследовании строения атомов и испускаемого ими излучения». Проходила вышеозначенная битва в Копенгагене. По иронии судьбы Эйнштейн, который сам явился разрушителем классических представлений, теперь как раз защищал объективную классическую реальность. На его стороне сражались легендарные рыцари науки: Гейзенберг, Розен, Подольский. Вот ведь как иногда любопытно случается в жизни: если бы не «предательство» Эйнштейна со своими теориями относительности и Гейзенберга со своим принципом неопределенности светлого и ясного ньютоновского мира, не пришлось бы им же самим потом его и защищать! Очень точно один неизвестный поэт описал ситуацию, сложившуюся в физике после работ Эйнштейна:
Был мир земной кромешной тьмой окутан.
Да будет свет! – и вот явился Ньютон.
Но сатана недолго ждал реванша —
Пришел Эйнштейн, и стало все как раньше!
А Нильс Бор, казалось, выступал против очевидной реальности, представляя молодое, новое поколение физиков. Итак, тема сегодняшнего занятия – парадокс Эйнштейна-Розена-Подольского и теорема Белла.
Козырев крупными буквами написал на доске обозначенную тему, аудитория дружно зашуршала тетрадями.
– Картина, которую квантовая теория открыла перед учеными, оказалась парадоксальной. Эйнштейн со своей природной интуицией буквально почувствовал, что она сломает ту идеальную, стройную и рациональную картину мира, которая просвечивала через строки философских трактатов Декарта и Спинозы. Он говорил о теории Бора: «Если все это правильно, то здесь – конец физики». Эйнштейн увидел в новой теории общую и глубокую черту – крушение, или, по крайней мере, ограничение того идеала, который в глазах творца теории относительности являлся опорой самого существования физики. Незыблемая почва классической, строго детерминированной науки стала уходить из-под ног буквально на глазах.
В 1935 году Эйнштейн со своими сторонниками опубликовал статью, которая называлась «Можно ли считать квантово-механическое описание физической реальности полным?» Бор не заставил себя долго ждать и вскоре ответил ему статьей с точно таким же названием, в которой…
Студенты напряженно вслушивались в слова преподавателя, ловя каждое его слово.
После занятий Арсений
