Наверное, да, но доспехи на них другие. Они тащат длинный грязный мешок. В нём угадываются очертания чего-то изломанного, неживого.
– Удавилась в лесу, – равнодушно говорит стражник, когда мешок опускают наземь. Шепоток в толпе становится гулом, потом рассыпается на восклицания. – Прям в виду поселка удавилась. Мы вот приметили да сняли, чтоб марькой не стала, а то как начнет ходить-завывать промеж домов – такое нам надо?
Смотрю на мешок и почти вижу обвернутое им тело. Я откуда-то знаю, что мертвая Лисица – белая, что на её теле есть синяки и кровоподтеки. Знаю, что все три стражника ухмыляются, хотя их лица невозмутимы. Я шагаю к мешку, но один из варок преграждает мне дорогу. Поднимаю взгляд, щурясь от ледяного солнца, и вижу, что рот стражника беззвучно открывается. Потом понимаю, что у меня звенит в ушах.
«Они меня не выпустят».
Я даже не попытался задержать Лисицу утром, когда пришел Зануд. Я отправился шататься по поселку. И, пока я говорил с рыбалками…
– Странная история, – бросает танна, глядя на брата, – твоя стража, не моя.
Сивый склабится. Лисица мертва, и подозрения танны некому укрепить.
Мысли в моей голове – неповоротливые и тяжелые, как мельничий жернов, в ушах всё еще звенит, но я заставляю себя думать. Лисица знала о сиренах что-то, из-за чего её убили. И, наверное, не только о сиренах. Что тут вообще происходит, дележ танства между варками?
Если Лисица всё знала с самого начала, отчего Сивый не приказал убить её сразу? Считал не опасной или приберегал для других дел? Но потом что-то изменилось. Что? Как только я проговариваю про себя этот вопрос – тут же приходит ответ, и я зажмуриваюсь от его беспощадности.
Потом приехал хмурь.
Наше появление поломало планы Сивого, чем бы они ни были, ему пришлось всё менять на ходу. Лисица об этом догадалась или даже узнала наверняка, потому и пришла ко мне. Но я не дал себе труда её выслушать.
Гул голосов вокруг всё громче. В глазах танны – растерянность. Сивый кривит губы, а варки, принесшие мешок с телом Лисицы, незаметно отступают поближе к нему. Потом доносятся восклицания снаружи, и в круг возвращаются стражники, волочащие мужичонку обратно.
– Скажу, скажу, – задыхается он. Мужика отпускают, он валится на колени перед танной. Костлявые руки трясутся, словно вот-вот подломятся, сальные волосы метут по серой земле. Что там произошло, куда его водили?
– Какой была твоя задача? – громко спрашивает танна.
– Просто сказать, – зубы у него лязгают, – что Сивый со мной был. В таверне, в одном городке в соседнем танстве. В тот самый день…
Становится тихо-тихо.
– Это ложь? – ровным голосом спрашивает танна.
Мужик поднимает голову, встречает её взгляд. У него трясутся губы, но глаз он не отводит.
– Это правда. Мы весь день пили в таверне. Много людей из города нас видели. А здесь Сивого не было.
Тишина снова разрывается восклицаниями и криками.
– Малча-ать! –
