лишив в доказательство своего существования сотни тысяч квадратных километров территорий, брошенная людьми, превратившаяся в руины, оставив признаки развитой цивилизации на «съедение» экстремально холодной природы, и всевозможным тварям, не погибающие в холоде. Колодцы ледников много веков назад опустели, дав возможность поселиться в бесчисленных рукавах и полостях миллионам колоний разнообразных микробов, которым без надобности солнечный свет.
Машина шла медленно, периодически зарываясь в рыхлую подстилку. Колеса леденели, «хрустели» искусственными суставами, избавляясь от настырных оков – как змеи, снимали ледяные кожухи, и продолжали карабкаться, проваливаясь в рыхлый покров. Помогала природная способность воды, вымывающая на своём пути тоннели, спускающиеся вниз. Но, как любитель сюрпризов, много оставляла скользких, крутых подъёмов, или резких обрывов. Машина – не вода, и не может спрыгнуть с обрыва, превращаясь в брызги. В таких случаях марсоход, как жук, поворачивал на месте, меняя положение кабины, и снова, с завидным упорством волочился назад, подыскивая новые пустоты.
Эва сидела, прилипнув к седлу, поймав бесперебойный поток тепла, исходившее от него, боясь даже пошевелиться. Хоть это и вызывало обратную реакцию, но, как человеку, грело душу. Едва ли отогретое тело, так и норовило снова впасть в ещё одну спячку, чтобы не видеть ничего вокруг себя. Эта странная особенность превратилась в рутину. Руки – в карманах, а половина лица осталась под воротником, процеживающий каждое слово и болезненный хрип. Жуткая чесотка на шее, руках, и новая корочка, вместе с венозной сетью разошлись с ещё большей наглостью. Лицо её, надевшее усталую маску, – сильно исхудавшее, но в сине-красно-оранжевых отблесках живыми всегда сверкали тёмные глаза, взгляд которых излучал слабо осознанный страх, не понимая, куда их занесло.
Рик сидел молча, уже не первый час. Ещё бы, ведь несносная девчонка, мало того, что использовала его, как самый лёгкий способ преодоления пути, так ещё и постаралась усугубить, и без того, их очень жалкое положение. В его подсознательном алгоритме всегда держались утверждения покинутого убежища, преодолённого «минного» поля – широкого озера, поверхность которого всегда была покрыта довольно слабым льдом, испещрённая сотнями тысяч разноцветных голов.
В памяти штурмовика этот маршрут был основным источником дохода, являясь пастухом людей, рискнувшие пройтись по тонкому льду, протяжённостью в десятки километров, чтобы встретить лишь надежду на «тёплое» будущее. Замерзшие головы, макушки которых исполняли роль дорожной отметки, являлись напоминанием цены, которую каждый беспечный беглец заплатил. Но даже это не смогло остановить новые толпы идущих, наивно полагающих, что пригодится их физический труд, по ту сторону Щита.
Он точно помнит, что был тяжкий путь, длиною в бесконечность, и то мелкое «дитя», коим для него являлась девушка, пронёс на своих руках, от начала до конца, совершенно не кряхтя.
