подсказывало сердце и разум. Чаще всего, в угоду им, приходилось доделывать работу до конца, причём, в самой извращённой форме. Разведчикам присуще такое поведение и «там» решили просто, что в организме недостаточное количество вируса, а мозг не настолько им поражён, чтобы выполнять приказы беспрекословно… Второй чип, более сильный, на несколько лет отключил настоящую личность, вообще. Я была истощена его влиянием, – организм, как у наркомана, требовал действий и новых заданий, нуждался в адреналине…
Она говорила вдумчиво, взглядом уставившись в одну точку, а в голове прокручивались отдельно выбранные эпизоды воспоминаний, едва ли соответствующие её словам. Каждый укол в вену – болезненный, каждая головная боль приводила в бешенство. Никакой личной жизни, одни лишь воспоминания прошлого, где не существует чёткой логики, а презрения и издевательства сверстников подтверждали роль белой вороны. Была слишком исключительной, в генетическом плане, и обладала рядом врождённых мутаций.
Рик не сводил с неё глаз, забывая даже дышать, чтобы каждое слово не оказалось пропущенным. Её лицо показалось униженным и оскорблённым. На его бледном фоне даже мутные красно-жёлтые приборные огоньки не смогли избавить от безразличия на всю свою прошлую жизнь. Волосы уже давно не желали торчать смешными иглами вверх, а были перекрученные, будто целую вечность не отрывала голову от подушки. Глаза устало посматривали где-то в зад кабины, или мрачный серый пол, обтянутый рифлёным покрытием… Воротник кофты всё чаще складывался в гармошку, у самого подбородка, на котором стала проявляться та самая венозная сеть.
– …После того, как решилась исполнить «преступный» приказ странной женщины, в моей памяти – огромный провал, будто умерла на недельку-вторую. И очень скоро, очнувшись в густой и холодной жидкости, с маской на лице, превратилась в лабораторный экспонат… – короткой паузой ознаменовала конец. – Вот, собственно, и всё.
– Не густо, как-то, – отреагировал Рик.
– Но это всё, что я знаю!
– Что-то незаметно, что была солдатом…
– Почему это? – её сильно удивили его слова.
– Воина видно издалека, – ответил коротко, по-своему. – Но в тебе есть что-то другое, что вынуждает сидеть рядом и слушать твою сопливую речь. Да и не ревут солдаты…
– Может, ты и прав. Я только недавно почувствовала резкие изменения.
– Какие же?
– Наряду с тем, что не признаю теперь насилие, я стала более сильной, в плане интеллекта, и для меня не является загадкой природная странность – этот мир очень плоский, подчиняющийся небольшому числу законов…
Он лишь посмотрел вопросительно, не слишком понимая, к чему клонит.
– Признаться честно, во мне присутствует дыра… чувствуется неполноценность, из-за которой приходится идти на, всякого рода, подлые ухищрения…
– Мысли научилась читать недавно? – спросил безо всякого пафоса.
Такой вопрос
