уже поздно. Изобразив обиду, Марь Ванна была весьма довольна собой. Во-первых, она внушила классу чувство вины, прекрасно сыграв обиженную учительницу, во-вторых, хоть чем-то огорчила жизнь этих вечно цинично счастливых балбесов, и наконец, самое приятное, в-третьих. Инспектор был полностью её отрыжкой. Такой же принципиальный и честный профессионал своего дела. Не успел он появиться в школе, как сразу запросил документацию за последние пять лет. И о-ля-ля. Сверив годовые и оценки, которые получали ученики на протяжении четверти, Тарас Ананич присвистнул как раз в тот момент, когда в кабинет зашёл Эраст Эдуардович. Желая подлизаться, директор, весело улыбаясь, приподнял пакет, в котором было всё для обмыть такое дело. Услышав, какое дело обнаружил Тарас Ананич, директор понуро опустил пакет и, лелея надежду, что все замнётся, слабо улыбнулся и, виновато разведя руками, сказал:
– Это ж наши дети. Пусть всем будет хорошо.
В ответ инспектор не улыбнулся. Во-первых, хорошо было не всем, а только избранным, а во-вторых, куда, позвольте узнать, делись деньги.
– Какие деньги? – изображая невинность ребёнка, переспросил директор.
Но подбородок таки у Эраста Эдуардовича задрожал. Спонсоры, родительские деньги, школьный автобус, бесплатное питание для малообеспеченных, ремонт помещений, тренажёрный зал. Одним словом, было от чего дрогнуть подбородку.
Взяв себя в руки, Эраст Эдуардович сказал:
– Это какое-то недоразумение.
Не теряя надежду договориться, директор вновь поднял пакет и предложил все-таки обмыть такое дело. Но инспектор так посмотрел на директора, что тот, глупо улыбаясь, попятился из кабинета, извиняясь за то, что помешал. Запросив дополнительную документацию из районо, Тарас Ананич ахнул от того, сколько можно заработать на обычной школе.
В предынфарктном состоянии Эраст Эдуардович закрылся в кабинете и, шагая, со стороны в сторону, думал, что ему делать. Мысли скакали без толку – ничего не лезло в голову. Достав коньяк, директор более-менее успокоился после третей рюмки. Открыв форточку, Эраст Эдуардович любовался школьным двором, по которому, сломя голову, носились мальчишки, играя в футбол. Выругав про себя инспектора, который был в шаге от того, чтобы сломать ему всю жизнь, директор закрыл форточку и, не успел он налить четвертую рюмку, как окно разлетелось вдребезги. Футбольный мяч разбил не только окно, а и попал в бутылку коньяка. Директор, красный от злости, схватил мяч и повернулся к окну. Школьный двор опустел, лишь Клеопатр Акакиевич понуро тащил на спине контрабас.
Почувствовав на себе взгляд, Певун задрал голову и виновато улыбаясь, сказал директору:
– Это же дети.
– Клеопатр Акакиевич! – крикнул директор.
– Это не я! Это 11-тый Бэ-э-э-э! – как баран, оправдывался Акакиевич.
– Зайдите ко мне на минутку!
