этого, но отключаться организм не собирался.
Меня, голого, потного, вонючего, трясущегося, всего в крови потащили под руки из камеры, и я ощутил холодок облегчения, что теперь-то уж убьют – все равно урод еще больший, чем был. Все уже казалось каким-то отдаленным, словно произошло не со мной, а с кем-то другим. Просто хотелось прилечь отдохнуть, лишь бы поскорее этот кошмар закончился.
И проходили мы именно мимо той камеры, откуда доносились женские крики. Дверь была открыта – чего стесняться-то – все свои. Тут уже к стулу была привязана абсолютно голая девчонка. Ей отрезали волосы, порезали бока, и из-под нее со стула также текла кровь. Она и так была не Венера – можно сказать – «самая усредненная модель», так у нее еще и слегка помяли лицо. Оно было залито потом с приклеившимися остатками волос и растекшейся тушью. В общем, просто месиво. Я могу понять мгновенное убийство по многим причинам. Но зачем перед этим портить красоту женщины, не понимал никогда. Все равно, что пилить сук, на котором сидишь. Она плакала, а ей еще тянулись отхватить мизинец на ноге.
Странно это было очень – нелогично. Я сразу «обратился» телепатически к своему офицеру, и, по-моему, даже вскрикнул, что отдаю вторую мочку за ее свободу. Все равно уже мне все равно, к тому же – для симметрии. На меня оглянулись, подумали, посмотрели на офицера. Он кивнул, и тут же кто-то отхватил мне правую мочку. Очень практично с их стороны везде носить с собой ножницы и весьма гуманно делать это быстро и неожиданно, не растягивая удовольствие. Я вскрикнул, сердце екнуло, но организм выделил уже достаточно болеутоляющего. Как только я вспомнил про морфин и эндорфины, и что их выделяет, боль внезапно исчезла, оставив шутливое жжение.
Девчонку отвязали. Она забавно всхлипывала, надевая нижнее белье на свои законные места. А у меня опять закружилась голова. Я боялся, что тип на улице ударил меня слишком сильно и вызвал сотрясение. Однако, рассчитывать на заботу не приходилось. Дабы облегчить работу организму я продолжал расслаблять тело и разум. Выходило это на удивление просто…
В коридоре солдаты сказали нам сесть на ступень. Уговаривать нас не пришлось. Мне вдруг стало смешно: как же легко и просто все становится в таких условиях! Я бы, наверно, даже язык их понимал, если бы мне было чуточку меньше наплевать.
Вскоре нам дали несколько отрезков жесткой прочной ткани, здоровые иголки, пару бутылей из непрозрачного стекла, или бог знает чего, «ножницы» чуть помельче виденных, и два темно-зеленых балахона из такой же простецкой грубой ткани. Да это вообще напоминало мешковину. В бутыли был бензин или похожая вонючая гадость. Изверги хотели, чтобы мы сами себя подштопали. Не будь я в таком убитом состоянии, я бы подробнее осматривал их утварь, но я даже на полуголую девчонку не смотрел, и тихо, мирно, размеренно занимался делом. К тому же, я надеялся, что еще будет возможность.
Лечебные процедуры отняли много времени, зато успокаивали и убаюкивали. Можно даже сказать, чересчур. К тому же,
