куколку. Выслушает та про все обиды девушки да утешит её.
А в том лесу, на поляне, в избушке на курьих ножках жила колдунья по прозванию Баба-яга. Любого, кто осмеливался приблизиться к избушке, Баба-яга хватала и съедала. И вот повадилась мачеха посылать Василису каждый день в лес: то орехов насобирать, то ягод принести. Надеялась злая женщина, что схватит колдунья девушку, да и сгинет та без следа. Но всякий раз невредимой возвращалась домой Василиса: оберегала её куколка, учила, как набрать полную корзинку ягод и не угодить Бабе-яге на обед. И всякий раз мачеха злилась пуще прежнего.
Думала мачеха, думала, да и придумала, как ей погубить ненавистную падчерицу. Как-то вечером погасила она огонь в очаге и запричитала:
– Ой, огонь потух в доме. Как же нам зажечь свечу? Ступай-ка ты, Василиса, в лес, к Бабе-яге да попроси у неё огня.
Задрожала Василиса от страха, как осиновый лист, но мачеха ничего не хотела слушать и вытолкала её за дверь.
Одна-одинёшенька осталась девушка в непроглядной тьме. Достала она из кармана куколку и угостила её ягодами.
– Ничего не бойся, Василиса, – воскликнула она. – Делай, как тебе велено. Пока я с тобой, страшиться тебе нечего.
Расхрабрилась Василиса и отправилась к Бабе-яге. Опустилась ночь, лес ожил и наполнился тенями. Вдруг проскакал мимо девушки всадник: весь в белом, на белом скакуне. Глядь, а уж и светать начало…
Не кончается лес, всё дальше и дальше идёт Василиса. Вдруг проскакал мимо неё второй всадник: весь в алом, на алом скакуне. Глядь, а уж и солнце взошло…
Наконец, в сумерках, вышла она на полянку к избушке на курьих ножках. А вокруг неё – забор из человеческих костей, а на заборе том – черепа с провалившимися глазницами, а вместо засова на воротах – человечья челюсть с острыми зубами. Обомлела Василиса от ужаса. Вдруг проскакал мимо неё третий всадник: весь в чёрном, на чёрном скакуне. Промчался он в ворота, и над лесом опустилась ночь. Глаза черепов тотчас же запылали, ветви затрещали, деревья застонали. Видит Василиса – летит в вышине Баба-яга. В ступе сидит, пестом погоняет, метлой след заметает. Опустилась на полянку, принюхалась.
– Кто тут прячется у моих ворот? – закричала она.
Вышла на полянку Василиса, ни жива ни мертва. Поклонилась Бабе-яге и молвила:
– Мачеха послала меня к тебе огня попросить.
– Знаю, знаю я, откуда пришла ты. Огонь ты получишь, но не раньше, чем поработаешь у меня. А откажешься – я тебя съем.
С этими словами приказала колдунья воротам отвориться, и те отворились. Лязгнули засовы-челюсти и сомкнулись у неё за спиной.
– Ну, подавай на стол, – повелела колдунья.
Что могла бы съесть дюжина человек, Баба-яга проглотила в один присест, оставив Василисе лишь суп капустный да краюху хлеба.
– Когда утром я улечу, прибери дом, подмети двор да перебери пшено, – наказала колдунья, взгромоздилась
