бы столь жесткой изоляции?..
…Известно, что время – лечит. Но, видимо, лечит не все. Вот и от алкогольной хвори, поразившей христианство, избавить оно не смогло. Да и как избавить, если зараза – само оправдание пития, пусть «умеренного», но – пития, вкупе с субстратом – этанолом, вызывающие болезнь, определены как атрибут Святых Даров, их средоточие?! Ведь без продуктов дрожжевого брожения Святые Дары уже и не Дары, а без регулярного вкушения церковного вина ты уже и не христианин. Более того тех, кто причащается опресноками, представители православной церкви называют не иначе, как еретиками, которые вкушают трапезу иудеев, а не трапезу Бога (Никита Стифат), и потому причащающимся не на квасном – Армянская апостольская церковь и Римско-католическая церковь – анафема трижды (Иоанн Златоуст).
Если в вине нет спирта, то это уже и не Кровь Христова, а если хлеб приготовлен без дрожжей, то это уже и не Тело Христово… Но приобщиться к Святым Дарам в том виде, в каком они предлагаются православными, означает также и приобщение к алкоголю. Соответственно, трезвенник не может считаться настоящим христианином, ибо он гнушается продуктов спиртового брожения. (А если они на стороне тех, кто за алкоголизацию Святых Даров, то он не может считаться настоящим сознательным трезвенником). Об этом, напомню, ясно сказано в Правилах Святых Апостолов (51 и 53): тот, кто не вкушает вина, не ради подвига воздержания, но по причине гнушения, да будет извержен из церкви.
Тут, заметьте, есть оговорочка – «гнушается не ради воздержания». Так вот мы, трезвенники, гнушаемся не ради воздержания, которое церковниками понимается, как «способность одолевать свои хотения». У нас нет хотения вина. Мы его неприемлем не потому что нам нужно непременно преодолеть свои хотения и свою страсть. Мы неприемлем вино, и все спиртное по той же причине, по какой не пьем воду из лужи, не пьем лошадиную мочу или же бензин. Нам это все – без надобности.
Страсть винопития, хотение пить спиртосодержащее порождены отчасти установленным ограничением пить много, предписанием непременно пить, но – в меру. Ограничениемеры является неосознаваемым катализатором. Вот у мусульман, как мы знаем, нет ограничений. У них запрет. Без оговорок. Нельзя никому, никогда, ни по какому случаю.
К сожалению, двухтысячелетний опыт безуспешных попыток приручить «зеленого змия», все никак не может образумить тщетно пытающихся. Впрочем, быть может в данном случае мы имеем дело не с безнадежной тупостью церковников, а с тем, чего мы не видим, а они нам не показывают. Помните эпизод из басни И.А. Крылова «Волк и Ягненок»? Ягненок старательно, терпеливо и с почтением пытался втолковать Волку, что он воду и не мутил, и в прошлом году не мог обидеть Волка, поскольку отроду ему и года нет еще, и братьев не имеет, и… В результате:
Молчи! устал я слушать,
Досуг мне разбирать вины твои, щенок!
Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать [99].
Вот
