сообща в том случае, если вновь появится опасность со стороны Германии. Эта опасность, естественно, могла быть делом отдаленного будущего, но заключение российско-французского договора в ближайшее время могло бы помочь нам участвовать в урегулировании европейских дел.
Жорж-Огюстен Бидо – министр иностранных дел Франции с августа 1944 года по июль 1948 года
24 ноября я улетел в Россию. Со мной были г-н Жорж Бидо, а также генерал Жюэн, гг. Палевски, Дежан и прочие, а г-н Богомолов должен был сопровождать нашу делегацию. Приземлившись в Каире, я нанес визит королю Фаруку. Осторожный, хорошо информированный, отличавшийся живым умом, молодой правитель показал мне, насколько он был обеспокоен положением в Египте. Хотя его страна напрямую не участвовала в международном конфликте, король выразил радость по поводу скорого разгрома гитлеровской Германии. Но он также выразил и опасение, что победа Запада скажется на уже шатком равновесии арабских государств Востока. Он предвидел, что в связи с этим мог пострадать союз Судана и Египта, и более всего опасался, что будет создано еврейское государство в Палестине. Последствия этого для арабов могли быть следующими: разжигание крайнего национализма, тяжелый кризис внешней политики, значительные беспорядки внутри страны.
Король Фарук и его сёстры принцессы Файза, Фавзия, Файка и Фатхия
Король, впрочем, выразил симпатию свою личную и всего народа по отношению к Франции. «Мы уверены в Вашем будущем, – говорил он, – потому что в нем заинтересованы». Когда я заметил ему, что, несмотря на это, его правительство резко реагировало на наши предложения по условиям перехода Сирии и Ливана к независимости, он заявил, улыбаясь: «Это всего лишь политика!» Я знал, что лично он неодобрительно относился к Нахас-Паше, которого англичане навязали ему в качестве премьер-министра. В конце беседы король Фарук уверил меня в своем уважении к французской колонии, содействующей, в первую очередь, развитию его страны.
Следующим этапом нашего путешествия был Тегеран. В столице Ирана царила напряженная атмосфера города, подвергнувшегося тройной оккупации. Британцы, русские и американцы, расталкивая нищую толпу, следили друг за другом, а высшие слои персидского общества в это время предавались унынию. Контрастом этому было выказываемое в образованном обществе высокое уважение к Франции. Я убедился в этом, когда принимал в здании нашей дипломатической миссии многих именитых людей, приглашенных послом Пьером Лафоном.
Шах во время моего визита к нему также продемонстрировал в высшей мере дружеское расположение. С грустью он поведал о том положении, в какое поставило его империю и его самого присутствие трех великих держав, соперничество которых грозило расшатать государственную систему и разорвать целостность страны. Монарх, находившийся в подавленном состоянии, спросил у меня совета. «Вы видите, в каком положении
