его иссиня-чёрных волос и усов, – указал мне на место рядом с ним, которое я и не замедлил занять.
– Едва ли мне нужно повторять, – сказал господин Петрухин, – что Густав Берджер, агент из Англии, почтил нас в настоящее время своим присутствием. Он, конечно, молод, Алексей, – продолжил он, обращаясь к моему бледнолицему соседу, – но приобрёл уже европейскую известность!
«Ладно, валяй себе», – подумал я, а вслух прибавил:
– Если это относится ко мне, то хоть я и действительно английский агент, но предпочёл бы, чтобы меня называли вовсе не Берджером, а Робинсоном, – Том Робинсон к вашим услугам, господа!
Взрыв смеха был ответом на мою вежливую реплику.
– Пусть будет так, пусть будет так, – сказал человек, которого назвали Алексеем. – Я могу понять вашу осмотрительность, милостивый государь. Осторожность никогда не повредит. Вы вольны сохранять ваше английское инкогнито. Мне очень жаль, что сегодняшний вечер, – продолжил он, – омрачится исполнением тяжёлого долга. Но что бы мы ни чувствовали, правила нашего общества должны неукоснительно соблюдаться и «расход» сегодняшним вечером неизбежен.
«Куда он, чёрт его побери, клонит? – подумал я. – Какое мне дело, если у них тут какие-то расходы? Этот Демидов, бес ему в ребро, содержит, видать, частный дом умалишённых».
– Вынуть кляп!
От этих слов меня словно током ударило, и я подпрыгнул в своём кресле. Сказал их Петрухин. В первый раз я заметил, что руки дюжего, рослого человека, сидевшего на другом конце стола, были привязаны позади стула и что рот его завязан носовым платком. Куда я попал? У Демидова ли я? Кто были эти люди с их странными речами?
– Вынуть кляп! – повторил Петрухин, и платок оказался снят.
– А теперь, Павел Иванович, – заговорил он, – что вы имеете сказать напоследок?
– Господа, только не расход! – взмолился несчастный. – Что хотите, господа, только не надо расхода! Я уеду далеко отсюда, мой рот будет замкнут навсегда. Я сделаю всё, что потребует общество, но, молю, не расходуйте меня!
– Наш закон вам известен, и вы знаете, в чём ваше преступление, – спокойно и неумолимо ответствовал Алексей. – Кто выманил нас из Одессы своим лживым языком и двуличием? Кто написал анонимное письмо губернатору? Кто, наконец, перерезал проволоку взрывного устройства, из-за чего тиран не взлетел на воздух? Всё это ваши заслуги, Павел Иванович, и смерть – единственное, что теперь вас ожидает.
Я откинулся на спинку кресла, мне не хватало воздуха.
– Увести его! – приказал Петрухин.
Человек, управлявший дрожками, и двое других силой выволокли несчастного из комнаты.
Я слышал шаги по коридору и скрип отворяемой и вновь закрываемой двери. Затем послышался шум борьбы, закончившейся ужасным, леденящим душу хрустом, глухим стоном и звуком падения чего-то тяжёлого на пол.
– Такая
