Из-под пурпурной мантии виднелось шитое золотом платье. Пурпурный цвет одежд сам по себе означал, что это императрица. Между тем гордая поступь, властность взгляда больших тёмных глаз, идеальные черты надменного лица не оставляли в том никаких сомнений: да, это она. Несмотря на своё незнатное происхождение, Феодора была царственно величественна и умопомрачительно красива – не было ни единой женщины во всей Византии, чтобы сравниться с нею! В её благородном облике не осталось и следа дешёвой театральности, всех тех жестов и ужимок лицедейки, которым дочь Акакия, странствующего циркача, ещё в детстве научилась у отца. Не было в ней теперь ничего и от вкрадчивого обаяния профессиональной обольстительницы. Взору явилась полная сдержанного величия достойная супруга императора – повелительница с головы до пят.
Словно не замечая евнуха и монаха, Феодора подошла к мальчику и положила руки ему на плечи, пристально всматриваясь в лицо долгим изучающим взглядом. В её глазах поначалу сквозила такая подозрительность, такая холодная недоверчивость, что мальчик даже вздрогнул, но очень скоро взор императрицы смягчился и потеплел. Лучистые глаза мальчика были копией её собственных. И тогда в чуткой душе мальчика родился мгновенный отклик. Со сдавленным всхлипом «Мама! Мама!» монастырский приёмыш кинулся к женщине, обхватил её за шею и уткнулся лицом ей в грудь. Повинуясь внезапно нахлынувшему чувству, Феодора по-матерински обняла мальчика, прижала к груди хрупкое тельце подростка. Но это был лишь мгновенный страстный порыв, повелительница полумира быстро овладела собой и оттолкнула мальчика от себя, жестом дав понять, что желает остаться одна. Безмолвные рабы, подхватив старика и мальчика под руки, тут же вывели их за дверь. Евнух Василий медлил, не сводя глаз с императрицы. Казалось, силы оставили её, она опустилась на диван, тяжело дыша. Но, почувствовав на себе пытливый взор евнуха, она посмотрела ему в лицо. Женским чутьём она безошибочно уловила угрозу, затаившуюся в коварных глазах.
– Теперь я в твоей власти, – прошептала она побелевшими губами. – Императору ни слова…
– Я твой раб, государыня, твоё послушное орудие, – отвечал евнух. Какая-то двусмысленная улыбка играла на его лице. – Раз император ничего не должен знать, так, значит, ничего и не узнает. Кто же посмеет открыть ему твою тайну?
– А монах и мальчик? Как с ними быть?
– Выход один, иначе ты навсегда лишишься покоя, – отвечал евнух шёпотом.
Толстый палец его указывал вниз. Глаза императрицы наполнились ужасом: она сразу поняла, что он имел в виду. Там внизу, под сверкающим великолепием императорского дворца, находилось огромное и страшное подземное царство – мир тьмы, безмолвие которого время от времени оглашали резкие крики и приглушённые стоны узников подземных казематов. Там в лабиринтах слабоосвещённых переходов и закоулков доживали свой век безмолвные чернокожие рабы-стражники с вырванными языками. Вот на что намекал лукавый интриган. А может, даже и того хуже: глубокий каменный колодец, внезапный
