царицу, что ранка неглубока, неопасна, свайка хоть и проткнула кожу, но не задела жизненно важные артерии или что там еще, поэтому легкое кровотечение уже остановили.
Вот тогда-то с точки зрения человеческой психологии нет никаких накладок с устроенным Марией «разбором полетов». Иным образом объяснить странное поведение мадам Нагой не получается.
И тут я вспомнил про выписку, которую сделал в Москве из следственного дела. В основном я заносил в нее фамилии, но имелся в ней и краткий расклад событий, а также то, что зафиксировала прибывшая комиссия. Залез в нее и ахнул.
Почему на это еще более странное обстоятельство никто ранее не обратил внимания – не знаю.
Перепроверить?
Попробовал.
Вновь встреча с жильцами – может, ребятишки ошиблись?
– Свайка была – то я точно помню, – пробасил Красенский. – А ножа никак быть не могло. Нас наособицу всякий раз упреждали, чтоб, егда к нему играть придем, с собой ничего таковского не брали. Уж больно оно опасно.
– А вот сам царевич просил нас о том. Любил он, вишь, таковское, – тут же добавил Гришка Козловский. – Ажно руки у его тряслись. Но ежели не велено, так чего уж тут – не носили. Оно и свайка-то худо заточена была, потому и споры промеж нас были – воткнулась она али не воткнулась. Иной раз и воткнется, да тут же и завалится. У меня-то рука твердая была, потому завсегда точно в кольцо втыкал, а вот царевич не свычен был…
– Завсегда-а, – насмешливо протянул Красенский. – Вспомни-ка, чей верх чаще всего был?
– Да уж не твой поди!..
Я не слушал их перебранку, задумчиво разглядывая витиеватый орнамент, отчеканенный на ободке серебряного кубка.
Значит, точно играли свайкой. Ладно, пускай. Итак, царевич во время припадка «набрушился» на четырехгранный штырь, который имел плохо заточенное острие, но тем не менее как-то воткнулся ему в шею…
А теперь кто мне объяснит, каким боком тут может поместиться располосованное горло, на которое указала в своем описании мертвого тела Дмитрия следственная комиссия?!
Сюда же, в разряд загадочного, я вписал необъяснимое исчезновение церковного сторожа Максима Огурцова, который – вот совпадение! – оказался на колокольне во время последнего припадка царевича и сразу, увидев происходящее на дворе царевича, ударил в набат, а после бесследно исчез, причем в ту же ночь.
Испугался? Не клеится. Город оставался во власти Нагих, и за эдакую инициативу он мог рассчитывать не только на устную благодарность, но и на денежное вознаграждение.
Словом, загадок хватало, а вот ответов на них…
Получалось, удалось выяснить многое, но прояснить – ничего.
Жаль, но выходило, что я не справился. Однако опрашивать больше было некого, и я собрался уезжать.
Отъезд я решил назначить на завтрашнее утро, но тут вспомнил про опрометчиво данное обещание – зайти проститься с Густавом. А раз зайду, то быстро уйти
