и шорохи вплетались негромкие разговоры пассажиров. Чтобы хоть как-то отвлечься, Клим прислушался к беседе двух женщин, устроившихся неподалеку. Судя по всему, это были жительницы поселка, расположенного где-то на востоке, у Лимеса. Сперва речь у них шла о вещах обыденных: о детях и внуках, о ценах на шерсть и кожи, о какой-то Юдифи, которая «бесстыдница, едва только муж за порог, она сразу бежит к этому чернявому арабу». Но вот одна из женщин, пожилая и очень уверенная в себе, заговорила о новостях с равнины. Клим насторожился – разговор коснулся вещей, слухи о которых в последнее время тревожили всех.
– Ты не думай, кума Серафима, что это брехня. Андреас мужик путевый, он зря говорить не станет, да. Трое их было – сам Андреас, племянник его, Тео, ну, высокий такой, ты его видала. И рябой Димитр, сын тетки Кончиты, да. Ну и вот, значит, погнали они стадо прыгунов на ярмарку в Холмы, ну, чтобы продать. Два дня пути это, да. Ночевали у Кривого камня, само собой. Там загоны обустроены, чтобы прыгуны не разбрелись, место хорошее. Да только ночью, едва они спать легли, наскочили на них какие-то… Все в черном, с копьями. Человек двадцать, да. Сами себя прозывают снейкерами, ну, змейщиками по-нашему, и на груди у них, вот тута, у каждого змей наколот, круглый такой, в зубах хвост держит, да. В общем, змейщики эти и говорят: нам, говорят, прыгуны нужны. Мужики, понятно, за самострелы взялись – кто свое добро за так отдаст? Ну, вышла у них драка. Так те, в черном, наших-то копьями покололи, связали, а сами десяток прыгунов взяли, а остальных перерезали всех!
– Ой, страсти-то какие! – вскрикнула кума Серафима.
– Это еще не все! Из них Андреас-то один и выжил. И Тео, и Димитра – обоих их аллимот сожрал, да. Те, змейщики, их так связанными и бросили, да еще и пораненных. А на запах прыгуньей крови аллимот пришел, да…
– Ужасы какие ты рассказываешь, кума Марта. А что за черные? Нашли их потом?
– Искали… Андреас, чуть только оправился, мужиков собрал. Я, говорит, жить не буду, а тварей этих найду. Пошли они, да. Неделю рыскали, да так ни с чем и вернулись. А пока ходили, змейщики эти налетели на ферму Йохана, сына бабки Гундулы. Все сожгли, разломали. Жена Йохана с детьми в степь убежала, тем и спаcлись, да.
– Ну и дела творятся! Матушка святая Мария, за что нам все это? А что ж милиция? Это ж ихнее прямое дело – бандитов ловить.
– Ну, кума Серафима, насмешила ты! Милиции этой – два молодца на всю округу, да. День-деньской сидят в кабаке у Ставромакиса, брагу дуют да народ пугают, мол, чуть что нарушите – штраф возьмем.
– Кума Марта, а про рогача что слыхать?
– А что… Летает. У нас только его рогатым треугольником прозывают. Над горами каждую неделю – туда-сюда. Дым, шум, вой. Я-то сама не видала, врать не буду, а старшой мой, Август, как за дровами в лес едет, так и видит его, да. Всегда вечером, на закате. Летит с гор, за добычей, наверное. На ярмарке говорили – кто-то видел, как треугольник этот опустился, прыгуна на рога поднял и унес, да. А некоторые думают, что он не живой,
