ты рассуждаешь. Тогда в чем, по-твоему, истинный смысл жизни? – кто бы мог подумать: успешный бизнесмен рассуждает о смысле бытия с провинциальной пигалицей.
Она посмотрела на него в упор. Серьезно так. По-взрослому.
– Вырваться из вечного круга сансары и обрести свободу в Шамбале, – и звонко рассмеялась, разрушив таинство изречения. – Да откуда ж я знаю? – все еще смеясь, она поднялась с колен и направилась к нему с полным лукошком ягод. И когда успела насобирать? В свободной руке держала веточку из двух плодов, – для кого-то – покорить все вершины мира сего, – чересчур пафосно возгласила она, отправив в рот одну земляничку, – а для кого-то – наслаждаться вкусом спелых ягод.
Она подошла к нему вплотную и поднесла другую ягоду к его сомкнутым губам. Пристально глядя ей в глаза, он открыл рот и послушно взял плод, чуть коснувшись губами ее пальцев. Глаза в глаза. Секунда. Две. Три. Вдруг Эва поспешно отвернулась, смутившись.
– Мы можем вернуться домой, а можем дойти до реки, если тебе интересно, – пробубнила она.
– Давай, – прочистив горло, ответил Марк. Что давай? Давай домой? Или давай к реке? Эва сама решила и пошла в другую сторону от дома. Марк закурил и мастерски перевел беседу в нейтральное русло. Так они и болтали остаток дня, пока вечерняя мошкара не заела и не погнала их домой.
Вечером Марк увидел все прелести жизни без удобств: и как отец приносил ведра с водой из скважины, и как Эва вручную мыла посуду в рукомойнике, а после сливала грязную воду из ведра в дренаж, и как Ханна ставила в печь тушиться жаркое. И ведь никто не роптал. Все делали с удовольствием. Каждый был на своем месте, а главное – счастлив. Сама атмосфера в доме указывала на это.
Только Оксана со своими замашками никак не вписывалась в эту тихую, скромную обитель. Черты ее безупречно красивого лица искажал неподдельный ужас, по мере понимания, как живут эти по-своему счастливые люди.
Позже, до половины ночи они беседовали с отцом, оставшись наедине. Сидели на крыльце, прямо на ступеньках, теплой безлунной ночью, включив противомоскитные приборы, и разговаривали. Долго, полно, объемно. Говорили обо всем, и обо всех, без утаек и прикрас.
За завтраком, когда Ханна подала ту самую землянику с молоком и сахаром, малая вновь ошарашила Оксану, смутив родителей и порядком развеселив Марка.
– Какие необычные у вас глаза! Они меняют цвет! – с восторгом выдохнула она, всматриваясь в Оксану.
– Это контактные линзы, глупышка. С ними ты можешь придать своим глазам любой оттенок.
– Не знала… – приуныла малая, явно разочарованная.
– Еще узнаешь, – уверенно предсказала Оксана.
«Не с ее глазами», – подумал Марк, решив, что грех прятать такую красоту за искусственным цветом.
Уезжая, он тепло попрощался с отцом и Ханной. Оксана лишь облегченно вздохнула уже в комфортабельной машине тому, что «весь этот кошмар закончился». Марк
