К этому времени я уже наблюдал за происходящим из под козырька бейсболки – опасно, конечно, но достовернее чем в отражении, – однако не заметил, в какой момент и откуда кот объявился. Жмурясь и выгибая от удовольствия спину, он потерся об острый локоть – клянусь, что расслышал довольный утробный рокот… Девушка вдруг оттолкнула пораненую ногу, будто не свою, чужую и, обхватив руками голову, разрыдалась. Кот неспеша посмотрел в обе стороны пустого причала, потом обвел взглядом безлюдные лодки, заметил меня и подмигнул лукаво – «Ты, что ли, довел?». Не дождавшись ответной реакции, кивнул в знак респекта – «Умеешь!» – и недвусмысленно указал мне глазами на дверь. Ошибки быть не могло, все так и было. Я сообразил, что теперь его выход, тихо поднялся, захватил со стола книгу и в два шага оказался внутри салона. Признаться, всегда недолюбливал кошек. Никогда их не боялся, даже черных. С другой стороны, в них столько тайны, что лучше не рисковать. Оставалось захлопнуть за собой сдвижную створку. Громкий металлический стук был при этом фактически неизбежен – дело не в акуратности, такая, черт побери, конструкция, – а мне не хотелось, чтобы этот неминуемый лязг был истолкован парочкой на причале как некая демонстрация, вызов. Качки практически не было, тяжелая дверь стояла в полозьях будто приклееная, и я ограничился тем, что задернул портьеры, стараясь при этом выглядеть безразличным, ленивым и неторопливым. При всей наигранной медлительности, в солнечных штыках, во всю дырявивших тяжелые шторы и легкие занавески где только можно, закрутились маленькие тонадо, зависли на мгновение и медленно опали вниз. Миллиарды микроскопических парашютистов, «нанопарашютисты», будущее ВДВ по Чубайсу.
«Надо бы показать десантуре, на что способна пехота с пылесосом наперевес», – возникла первая за день продуктивная мысль, но уже в момент ее «думанья» было ясно, что она сродни идеям Леонардо Да Винчи – слишком опережает время.
В последний момент я не выдержал, оглянулся назад, на причал, воспользовавшись неплотно сомкнутой шторой. Девушка смотрела в сторону от моей посудины, туда, где в отару сбились рыбацкие лодки, обвещанные сетями с ожерельями из пенопластовых поплавков, и ловушками для лобстеров, похожими на старомодные проволочные сеточки для яиц; яйца в таких не бились, хотя и лежали горкой, таких уже нет давно – ни корзиночек, ни яиц с налипшей на скорлупу соломой.
Эти нехитрые приспособления – ловушки для лобстеров – каждый раз заставляют меня думать о том, что, чем глупее еда при жизни, тем вкуснее она потом. Жаль, не случилось проверить гипотизу у канибалов, а может быть и не жаль.
Девушка промокала глаза рукавами майки. Рукава короткие, руки проходилось поднимать высоко, как в танце. Так и выходило – мягко, загадочно. Восток… хотя видно, что совершеннейший Запад… Естественно, никакого усердия, все природа устроила. В моем исполнении такие движения навели бы на мысль, что не доверяю дезодоранту. Кот… Куда пропал кот? Наверное, пошел за платком. «Дурак, а я бы смотрел и смотрел».
Я и смотрел.
