по имени «Отто» найти в интеренете портафинский адрес животного, это вряд ли, даже для меня это бьло бы слишком, хотя кое-кто из близких друзей и поскребет недоверчиво ногтем бровь.
Как бы там ни было, но я с головой ушел в подробности удивительной жизни человека с польской фамилией, которую, если следовать правилам, следовало бы произносить как «Скожены», а вовсе не Скорцени. Поговаривали, что одним из немногих, у кого получалось не каверкать фамилию Отто был еще один австриец, звали его Адольф.
Поразительная история: оказалось, что примерно в то время, когда я впервые смотрел «Освобождение» Юрия Озерова, в частности эпизод про спасение итальянского диктатора, все равно потерявшего власть безвозвратно, как шевелюру, хоть и позднее, Отто Скорцени – автор и исполнитель отчаянной миссии – безбедно доживал свой век в испанском Мадриде, находясь под личной опекой генерала Франко, и даже сподобился основать в Испании свеженькую неофашистскую группу. Мне же в то время казалось, что война – невероятное прошлое, куда ближе к революции и Ильичу, чем ко мне. По календарю, кстати сказать, примерно так и выходило – пара лет разницы, а по ощущениям – несколько десятилетий. Каждый день я проживал среди ветеранов той самой войны, а в кино почему-то смотрел в перепачканные окопной грязью, закопченые лица озеровских солдат и ни разу не разглядел в них ни соседей, ни учителей, ни папу с мамой… Деда слегко себе мог представить, наверное, потому, что дед не вернулся… Вероятно то, что я видел в кино, по моим мальчишеским представлениям, нельзя было пережить и все, кто уцелел, дожны были быть на какой-то другой войне.
«…Вот, откуда у Отто шрам. Завзятый дуэлянт… Пятнадцать студеческих дуэлей на шпагах! Серьезный парень. Был. Поединок, удар шпагой по левой щеке…» Я крепко зажмурился, вспоминая кошачью морду: тоже слева. Мне не стоило закрывать глаза, кто-то недобрый в тот же миг изобразил на веках – с внутренней стороны – рыжую ассиметричную морду… Снизу ее подпирал белоснежный воротничок, зажатый лацканами черного мундира, Рыцарский крест прямо по центру… Мои глаза распахнулись шире обычного и видение исчезло, но моргать стало страшно. Я опустил экран компьютера, поднялся, сделал несколько не самых уверенных шагов… Незамеченным, хотелось надеяться, выглянул в щель между двумя задергнутми портьерами, прямо по центру: по причалу прогуливались какие-то люди, вполне обычные. Кота не было, девушки тоже.
«Признайся себе, что и не было их никогда», – протянул сам себе руку помощи.
«Никогда».
Поди разберись, что я имел ввиду этим своим «никогда».
Наверное, я ухмыльнулся, не помню, но должен был: когда я доволен собой, то всегда ухмыляюсь.
Я рывком развинул тяжелую ткань и вышел в кокпит, кивнув приветливо помахавшему мне соседу с «англичанина», чье название начинается со слова «Старый» или «Старая». С таким же успехом – «Старые»…
«Друзья, кости, песни, раны, привычки, уроды, консервы, бабы, газеты… Хорошее название для лодки – «Старина». Что-нибудь этакое, винтажное: темно-синий корпус, много лакированного дерева,
