во всем. Ее красота захватывала дух и щемила сердце. Нежный голос журчал, как весенний ручеек. Она была необуздана в своих стремлениях и порывах, обожала все новое. Лютый обучил ее некоторым языкам. Малышка схватывала науки на лету, имея по многим вопросам собственное мнение и суждение. Он воспитал настоящую ведьму во всех смыслах этого слова и, только теперь, осознал в какой капкан загнал сам себя. Милана стала его продолжением, превзошла учителя в магической науке и разбила ему сердце. Как с этим жить Лютый не представлял. Не находил ответа и не понимал, как ему с ней поступить. Время отпустить девушку на свободу давно пришло. Темный указал Лютому, что дороги их с Миланой расходятся и ведуну пора отправляться в путь, а Милану оставить в деревне. Судьба для нее избрана. Да, только, никак не в силах Лютому выполнить этот приказ. Лучше смерть, чем разлука с Миланой. Самой страшной пыткой были мысли о том, что и муж для Миланы уже определен Темным. Его девочка в мужских объятьях, – это невозможно, он не сможет ее отдать. Волна гнева охватывала его, как только он представлял рядом с Миланой другого.
В таких невеселых раздумьях вернулся ведун домой и в этот раз. На сердце было неспокойно, Миланы дома не было.
« Куда запропастилась? Скорее всего, ушла в лес.»
Без леса она не могла, лес давал девушке силу, ощущение свободы, успокоение.
Лютый взял пирог со стола, налил ароматного сбитеня, но кусок не лез в горло. Тревога не проходила. Неожиданно, кто-то поскреб в дверь. Мужчина вышел на крыльцо, – там никого не было. У деревенских не хватило бы смелости шутить с ведуном.
– Морина, ты что-ли?
– Я соколик мой. Я желанный.
– Выходи! Что прячешься?
– Как мне выйти? День-деньской, солнце не село!
– Можно подумать, тебя это когда-то пугало. Выходи скоренько или иди восвояси, – ведьма старая!
– Чтоб ты провалился бесяка да перьями у тебя в горле поросло, а потом, повылазило.
Морина появилась на пороге, точнее, выплыло то, что от нее осталось. Это была не рыжеволосая красавица, а тень горькой, сгорбленной старухи с вздыбленными, редкими, седыми волосенками.
– Доволен?!?
– Ух, ты! Какая красота пропадает. Что Моринушка никто замуж не берет? Рылом не вышла?
– Не тебе о моем рыле беспокоиться. Лучше на свое посмотри да на головушку буйную, не почесывается?
– С чего моей головушке чесаться? Сейчас в баньку пойду, может и ты со мной? Ах, запамятовал, ты же баньку, как и свет дневной не выносишь.
– Да с того, любый мой, что рога у тебя скоро отрастать начнут. Оленем по лесу поскачешь.
– Что мелешь, дурья башка?
– Миланка, краса наша ненаглядная, с полюбовничком в речке резвится. Хохочет! О тебе не вспоминает. Ты все о ней печешься, маешься, да видать, староват для нее. Паренек, которого она привечает в твои отлучки, молод, горяч, не чета тебе. Лютый, ты хоть, как бабу обнимать,
