как больно может быть тем, на кого он смотрит.
Но говорить о Винсенте сейчас не хотелось.
– Не говори глупостей, – строго сказала я. – Или…
Лицо Софи окаменело. Она напряглась и сжалась, словно ожидая наказания. В этот момент я поняла, что первым делом все-таки уволю мадам Горинье.
– Защекочу до смерти!
Глаза ее расширились. Софи попыталась отпрыгнуть, но не успела. Я повалила ее на подушки и принялась щекотать. Она извивалась кошкой, пыталась отбиваться, сначала хихикала, а потом начала визжать и хохотать так, что на глазах все-таки выступили слезы. Только тогда я позволила выскользнуть, и девочка стремительно отползла на другой край кровати, на всякий случай вооружившись подушкой.
– Думаешь, что сумеешь справиться со мной с помощью этого? – зловеще поинтересовалась я, вырастая над кроватью и складывая руки на груди.
– Не подходи!
Я бросилась к ней, Софи оглушительно взвизгнула, мимо пролетела страшное орудие и с глухим хлопком приземлилась на пол. Я же прыгнула прямо на кровать, и мы вместе покатились по покрывалу, сбивая его в большущий ком, который отправился вслед за подушкой. Мне случайно ткнули пальцем в глаз, укусили за ладонь – не больно, скорее, щекотно, в отместку. А после я обнаружила себя лежащей на животе, с заведенными за спину руками. Софи уселась сверху и довольно изрекла:
– Сдавайся!
– Сдаюсь, – пробормотала я, сквозь душивший меня смех.
– Проси прощения!
– За что? – возмутилась я.
– За щекотку!
– Я снова пропустил все самое интересное? – Анри вошел в комнату и остановился, глядя на нас сверху вниз.
В пылу битвы мой халат и сорочка задрались, обнажая ноги, и это было как-то… чересчур.
– Спаси меня, – жалобно пробормотала я.
– Зачем это?
– У меня шея затекла!
– А что мне за это будет?
– Я тебя поцелую.
– Так нече… – Софи оказалась в воздухе раньше, чем пискнула. – … стно!
Приподнявшись на локте, я смотрела, как ее кружат по комнате на вытянутых руках, и улыбалась. Только когда он побледнел и стремительно опустил девочку на пол, подскочила и бросилась к мужу.
– Все в порядке. Просто голова закружилась.
Наклонившись, Анри легко поднял одеяло и вернул его на кровать. Софи отправилась за подушкой, а спустя несколько минут уже лежала в постели. Мы устроились по обе стороны от нее, и болтали о первой зимней ярмарке, которая откроется через пару недель в Ларне. Странное это чувство: в моем детстве были няньки, которые приходили рассказывать сказки на ночь, а после гасили светильники и целовали, как еще множество девочек до меня или после. Но никогда – матери и отца. Возможно, поэтому на миг показалось, что все происходящее просто странный сон, который развеется, стоит мне выйти за дверь. Разве можно отказаться от этой нежности, прорастающей из самого сердца?
– Анри,
