руки мне на плечи, развернул лицом к себе. – Ты по ним скучаешь, ничего страшного в этом нет. Вся твоя жизнь прошла в Мортенхэйме.
Я прижалась к широкой груди, слушая биение его сердца. Ровное, спокойное, сильное.
– Хочешь поехать с ним?
Руки на моих плечах ощутимо напряглись, сердце под ладонью забилось сильнее.
– Не хочу. Моя семья здесь. Ты здесь.
Анри глубоко вздохнул, запустил пальцы в мои волосы. Сжимая пряди в ладони, мягко потянул, заставляя запрокинуть голову, чтобы смотреть в глаза.
– Сегодня я с трудом удержался, – негромко произнес он. – Но в словах де Мортена есть доля правды. Мы с тобой вызов для современного общества. И обычной семьей нас назвать сложно.
– Знаю. Но другой мне не надо.
Его руки скользнули по моим плечам, муж наклонился, а я поднялась на носочки. Касаясь губами губ, теряясь в золотых глазах. Анри подхватил меня на руки и отнес на кровать, завернул в покрывало, прижимая к себе. Волосы расплескались по подушкам, по ним бессовестно протоптался Кошмар и улегся спать прямо сверху, но сгонять нахала не было ни сил, ни желания. Покачиваясь в лодочке родных рук на волнах растекающегося по телу тепла, я провалилась в сон.
5
Раннее утро пощипывало прохладой руки и шею. Я забыла надеть перчатки. И шарф тоже – когда Жером разбудил нас и сообщил, что Винсент уезжает, мы с Анри еще мирно спали. Спросонья заворачиваясь в первое, что попалось под руку, сейчас я напоминала неудачно запакованный на почте сверток. То, что брат решил уехать не попрощавшись, было из ряда вон, но вполне в его духе. Оказывается, он проснулся еще до рассвета, попросил подать завтрак в комнату, после чего велел готовить экипаж, чтобы успеть на дневной поезд до Ольвижа.
– Хорошо добраться, де Мортен.
Анри притянул меня к себе, а Винсент наградил его испепеляющим взглядом. Ступил на подножку, и устроился в экипаже, запахнув полы плаща.
Кучер захлопнул дверцу и вскочил на козлы.
– Всего хорошего.
С таким выражением лица и таким тоном обычно желают катиться в ад. Не дожидаясь ответа, брат задернул шторку, постучал тростью, и экипаж тронулся. Я смотрела ему вслед, не в силах поверить, что мы так и не помирились. От души пожелав Винсенту жестокого несварения в дороге, развернулась и пошла в дом рядом с Анри.
– Ему нужно время, – негромко произнес муж.
– Разумеется! Года через два на него снизойдет озарение. Может быть. В лучшем случае.
Подхватила юбки и зашагала быстрее.
– Думаю, это случится раньше.
– А я так не думаю! В его голове уже нарисовалась картина, в которой мы не должны быть вместе. И пока она там висит…
– Так давай нарисуем другую. И повесим на ее место.
Анри взял мою заледеневшую руку в свою.
– Он не станет упорствовать, когда поймет, что ты счастлива.
– Да неужели! –
