и его камердинеру.
Натянула поводья, спешилась и решительным шагом направилась к ним.
– Вы, оба! Совсем с ума сошли?
Анри и правда стоял с мечом: даже в темноте, несмотря на холод, лицо блестело от пота. На бесстрастной маске выделялись глубоко запавшие глаза.
– Возвращайся домой, Тереза.
Жером быстрым шагом направился к лошадям, привязанным чуть поодаль.
– И не подумаю! Что ты творишь?
– Я сказал: возвращайся домой.
Он держал в руках иньфайский меч, накидка валялась на земле, поверх нее – ножны, а на рубашке темнели пятна пота. Едва заметно ссутулившись – как от усталости, тем не менее смотрел на меня жестко и холодно.
– Никуда я без тебя не поеду!
Сложила руки на груди и с вызовом взглянула на него.
– Как знаешь. Жером, продолжаем!
– Анри. – Негромко произнес тот, направляясь к нам.
– Продолжаем.
Камердинер пробормотал что-то неразборчивое, Анри же повернулся ко мне спиной и поднял меч. Жером смотрел на меня – через его плечо, но муж даже не пошевелился. Просто стоял и ждал: напряженный, натянутый, как струна. Под рубашкой четче обозначились мышцы, а пальцы, сжимающие рукоять, сливались с ней, словно меч стал его продолжением и расстаться с ним он мог только ценой собственной жизни. Эта же самая струна натянулась сейчас во мне, чтобы спустя пару мгновений лопнуть с оглушительным звоном.
Я отступила и пошла прочь. Взлетела в седло.
Развернула лошадь, не обращая внимания на выстроенный за спиной щит и полыхнувшее под ним пламя. Подчиняясь поводьям, Искорка перешла сначала на шаг, а затем на рысь. Дом встречал меня сонными темными окнами, хотя уже начинало светать. Вручив лошадь конюху, велела заложить экипаж и поднялась к себе. Попросила Мэри подать мне завтрак как можно скорее и отправилась в библиотеку за документами. Желает себя истязать – пожалуйста, не желает со мной говорить – его право! А мне пора всерьез заняться Равьенн.
7
В приюте, который милостью Эльгера теперь принадлежал мне, меня встречали уже совсем по-другому. То ли слава некромага подействовала, то ли мое новое положение, но директриса без устали щебетала, как же радостно превратить школу в угодное милосердному Всевидящему место. После кофе с вишневым пирогом лично вызвалась меня сопровождать и даже я сомневалась, что в этом мире существует сила, способная заставить ее замолчать. Прижимая пухлые ручки к груди, мадам Арзе говорила, говорила и говорила.
– Основной ремонт, сделаем, конечно, весной, мадам Феро. Но уже сейчас в спальнях появятся теплые одеяла, мягкие подушки, новое постельное белье, игрушки и книжки с картинками. Часть денег уже поступила на счет, и…
– А что вы до того времени собираетесь делать с окнами в классных комнатах и спальнях воспитанниц? Из них тянет холодом, как из могилы.
– Я
