что с тобой происходит.
Всевидящий, Всевидящий, Всевидящий!
– Ничего со мной не происходит, – я осторожно попятилась. Пятиться было особо некуда, за спиной начиналась стена.
– Неужели? Ты сегодня весь вечер сама не своя. – Он шагнул ближе, оказавшись со мной лицом к лицу. – Что тебя волнует, Шарлотта?
Он оперся ладонями по обе стороны от меня, так близко, непростительно близко, что мне стало нечем дышать.
– Вы… меня волнуете вы! – выпалила я.
Ну молодец, Шарлотта. Ничего умнее не придумала?
– Я? – Лицо Ормана стало удивительно светлым даже под маской.
– Я имела в виду… несмотря на маски, это мой первый выход в театр. И вообще все это… очень волнительно.
– Тогда волнуйся, но только самую малость, – Орман подался ко мне, обжигая щеку кончиками пальцев. – Ровно настолько, чтобы краснеть, как это сейчас делаешь ты.
Я краснею? Я? Краснею?
– Это от духоты. Здесь… очень жарко?
– Ты меня спрашиваешь?
– Вас я?
– Гм. – Он окинул меня пристальным взглядом. – До начала второго акта у нас есть еще более получаса. Как ты смотришь на то, чтобы заглянуть в буфет?
В буфете наверняка будет проще, чем с ним наедине, поэтому я кивнула. Позволила ему отодвинуть полог и облегченно вздохнула, оказавшись в царстве картин в позолоченных рамах и рожков светильников. В коридоре, ведущему к бенуарам, народу было немного, поэтому мы спокойно прошли к лестнице, уводящей наверх. Моя рука лежала поверх его, и это смотрелось так правильно, словно так было всегда.
Всегда.
Странное слово. Орман считает, что никогда – это слишком долго. Тогда что он скажет об этом?
– Ты смотришь так, Шарлотта, словно хочешь что-то спросить.
– Нет, просто задумалась.
– Как у тебя получается всегда выглядеть так соблазнительно?
Вопреки моей воле к щекам снова прилила краска.
– Как вам удается приплести соблазнение даже к самым невинным ситуациям?
– Потому что невинность соблазнительнее всего, Шарлотта.
Орман чуть подался ко мне, еще чуть – и это будет непристойно.
Запах сандала, запах нашего с ним знакомства и его близость. Что может быть опаснее?
Пальцы в перчатке скользнули по моему обнаженному запястью, и я вздрогнула.
– Месье Орман, мне напомнить о том, что мы в театре?
И что мы по-прежнему притягиваем взгляды.
– Ты только и делаешь, что об этом напоминаешь.
– Потому что кто-то постоянно об этом забывает.
Я вздернула подбородок и сделала вид, что меня вообще не волнует происходящее. Между тем как мы, к счастью, уже добрались до буфета. Огромный, заполненный аппетитными запахами, голосами и шелестом платьев, он занимал просторную залу. Золотисто-кремовое убранство, лепнина под потолками и несколько сияющих люстр. Последние отражались
