развалился в кресле Олег, не доносилось ни звука.
Не раздумывая, Лера запихнула найденные вещи в рюкзак, быстро обулась и бегом выскочила на лестничную площадку. На первый этаж она спускалась, перепрыгивая через ступеньку. Отдышалась только когда пискнула дверь подъезда и уличный ветер ударил в лицо.
У детской площадки она обернулась. Все окна в Олеговой квартире были темны. Вздохнув, Лера побрела через темный двор к проспекту. К груди прижимала рюкзак. Впервые было не страшно идти по переулкам и дворам в столь поздний час. Она старалась не думать о гопниках, которые могут неожиданно появиться из темноты, вырвать из рук рюкзак и навсегда лишить ее двух лежащих в нем частичек ЕГО.
Фонари тусклым светом своим указывали дорогу. Лера брела, напевая песни Пака о герое—Олеге. Плеера у нее не было, но она помнила тексты наизусть. И волнующая воображение музыка всегда звучала в голове.
– Что с тобой? – спросила Лера у Максима, когда он отстранился от поцелуя.
– Неприятности, – ответил он. – Мы будем играть на разогреве у твоего Пака. Чиф договаривается. Но мне даже думать противно об этом.
– Макс! – Лера бросилась ему на шею.
– Теперь еще противнее, – Максим отодвинул ее и зашел в спальню.
Лера с непониманием смотрела на него. Максим медленно стягивал с себя куртку и футболку. Таким же злым он проснулся сегодня утром и без особых причин потребовал снять со стены плакаты Паркера Джонса. Один плакат содрал сам, тот, где Пак сидит на бронзовом троне с кованой спинкой, приложив большой палец к горбинке. Звук срываемого скотча резанул по ушам. На обоях в мелкий цветочек остались шрамы. Макс ранил Леру, а она в отместку выдрала страницы из журнала и развесила новые фотографии Пака по стенам на кухне.
– Не понимаю, зачем, какая цель…, – бормотал Максим, падая в постель.
А Лере было не по себе. Она весь вечер ждала его, беспокоилась и вот, он заявился домой после репетиции и вместо того, чтобы успокоиться и обнять ее, поносил на чифа, ярого фаната «VictoryGA». Как тот не понимает, во что ввязывается, соглашаясь на путанные по смыслу пункты в договоре менеджмента Паркера Джонса.
– Курам на смех! – раздражённо сказал Максим, ударив рукой по стене так сильно, что засыпавшая Лера вздрогнула и мгновенно распахнула глаза. Кругом царила непроглядная темнота. Даже окна не было видно. Единственным живым был его раздраженный голос. Лера не узнавала эти нотки. Интонации казались чужими, недобрыми.
– Специально пел вяло и мимо нот. Думал сойдет, нет, заставили перезаписывать вокал сотни раз, звукорежиссера модного и профессионального пригласили, Славик в студии все размахивал руками. То ли от радости, то ли от желая набить мне морду… Или задушить. Свинью такую неблагодарную… Да… Чего молчишь?
– Просто, – Лера пожала плечами. Думала подкатиться к нему и обнять, но вместо этого отодвинулась
