чего никогда не делала на людях. Единственный раз, когда получилось раскрепоститься, был концерт Пака в Варшаве.
Запыхавшись, Лера повалилась на заправленную пестрым покрывалом двуспальную кровать. Они с Максимом купили всю мебель сразу после свадьбы. Тогда он все время крутился со Славиком, пропадал и приходил домой только ночевать.
Иногда он пел для Леры. Просто потому что хотелось.
– Песня успокаивает, – говорил муж и вынимал из правого кармашка в рюкзаке белый конверт. В первое мгновение Лера думала, что внутри письмо от Пака.
Но в конверте всегда лежали деньги…
Лера незаметно задремала. Ей снился кинжал с окровавленным кончиком. Да, она решилась и воткнула нож в самое сердце тому, кто гнался за ней по пропахшим пивом и сигаретным дымом улицам. Над головой чернела ночь. Морозный воздух сливался с царившей в тесном переулке тишиной. Лера бежала, кричала, стучалась в запертые двери, трясла железные решетки и требовала позвонить в полицию. Но никто не отзывался в ответ. Никто.
Один раз она обернулась, когда стояла под фонарем. Только гнавшийся за ней не спешил выходить из тени на свет. И Лера злилась, что не может понять, кто он такой и почему бежит следом.
Вдруг дверь одного дома поддалась, и Лера оказалась в черном и продуваемом насквозь подъезде. Кто—то специально выкрутил лампочки на всех этажах, но Лера даже во мраке уверенно поднималась по лестнице. У квартиры старика Линдемана она замерла. Отяжелевшей рукой нащупала привязанную к рулю корзинку для покупок и узнала его велосипед.
В шахте загудел лифт. Лера вошла в распахнувшую двери кабину. Стены были исписаны маркером, пол под ногами в разводах, к кнопкам «четыре» и «пять» прилипла жевательная резинка. Лера нажала на цифру «семь» и мгновенно очутилась в своей квартире. Сидящая у телевизора мама и играющий на гитаре Максим ее не узнавали. На кухне взбивала тесто для яблочного пирога особа с незнакомым лицом. И пробежавший совсем рядом Павлик назвал ту женщину мамой…
– Нет!..
– Мама!
Лера очнулась в мокром поту. На кровати сидел сын. Она приподнялась, включила ночник и обняла Павлика крепко—крепко.
– Ты кричала, мама. Я слышал.
– Ничего, сынок. Сон дурной приснился.
Из колонок слышалось электрическое шипение. Пластинка давно перестала крутиться. С книжной полки свалился конверт из—под пластинки. В свете лампы мелькнул желтый парашют. Засветился ярко—ярко. Замерцал.
– А что за сон? – насторожился Павлик.
– Да так, история школьницы, – успокоила сына Лера. – Как она праздновала день рождения.
– Весело было?
– Ну, как сказать, – Лера улыбнулась. – Музыка была. Одноклассник подарил ей альбом супер—группы. Собравшиеся за столом подружки ругались и спорили, кто первым возьмет пластинку
