немецкий шпион, и, мол, есть надёжные сведения.
– Молчи и слушай мою команду, кусок дурака. Ищи где хочешь медика и бери справку, что Толстиков мёртв. И завтра с телом жду в Можайске. Будем дело закрывать. Как мне прикажешь докладывать в Москву, а? Что он оказал сопротивление? А если капнут, ведь там свидетелей целая изба? Прикажешь их тоже за одно расстрелять?
– Так точно. Только на чём я его повезу, товарищ капитан, на своём горбу?
– Вези на чём хочешь, но к обеду приказ должен быть выполнен, иначе загремишь под фанфары, учитывая военное время. Подумаешь, одним больше, одним меньше. Бабы ещё нарожают дураков.
– Так точно.
– Вот, уже лучше. Оставайся тут и сам объясняйся с колхозниками, а мы поехали в город. И ещё послушайте, Самбизов: попросите председателя колхоза помочь этим старикам, как-то не по-советски всё получилось.
– Так точно, скажу, а то донос на него в раз организуем.
– Ох, сержант, чую я, далеко вы пойдёте.
– Как говорит товарищ Сталин: что нашим врагам нравится, то нам вредно!
– Ты полный идиот, Самбизов.
А Толстикова положили под старой липой, которую безжалостно обкорнал пожар. Пуля вошла ему в правый бок и, пройдя тщедушное тельце, застопорила сердце. Только тёмное пятно крови на застиранной майке да прогремевший на всю деревню выстрел сообщили о причине гибели учителя, чью подрывную деятельность оборвала шальная пуля, помешав вытянуть из света во тьму горящую ещё одного врага народа. Он умер практически мгновенно, к счастью, даже не испугавшись и так и не поняв, что случилось и в чём его обвиняют. Кстати, так грезит в последние пару веков распрощаться с земной юдолью неисчислимый легион атеистов, мол, раз, и всё…
Саша и Яна шли задами деревни в сторону недостроенного колхозного свинарника, где был устроен ночлег для женщин из одного из Серпуховских лагерей НКВД11, когда на центральной улице деревенскую тишь разорвал на до и после хлёсткий выстрел.
* * *
– Яна, пойдём скорее, там что-то стряслось, стреляли из револьвера. Может, там высадился десант фашистов и уже начинается бой?
– Я, когда шла, смотрела на небо, ничего подозрительного не приметила. Откуда им взяться, не из-под земли же? Чует моё сердце, не стоит нам туда ходить.
– Глупости, я комсомолец и не могу находиться в стороне.
– Я прошу тебя, хоть разок останься. Хочешь мы сегодня прогуляем до утра?
– Яна, мне надо идти, я же в активе, что подумают комсомольцы?
– Тогда я пойду с тобой, и пусть твоя комса думает о нас всё, что захочет!
– Пошли, и будь что будет.
Они, спотыкаясь в темноте, побежали по еле приметному рубежу между огородами колхозников. Выскочив по заросшему проулку на улицу, они вскоре оказались вблизи горящего дома. Саша сразу признал эту избу: в ней проживали
Народный комиссариат внутренних дел СССР – центральный орган государственного управления по борьбе с преступностью и поддержанию общественного порядка, государственной безопасности, а также коммунальное хозяйство и строительство, другие отрасли промышленности, а также политический сыск и право вынесения приговоров во внесудебном порядке, система исполнения наказаний, внешняя разведка, пограничные войска, контрразведка в армии.
