вновь, но со временем возрождалась, становясь немного другой, и предшествовавшие перерождению события становились безликими и неразличимыми, словно подсмотренными из чужой жизни, не вызывающими в ней никакого отклика…
Вы помните, каким было ваше первое «самовспоминание»? Кто-то помнит себя лет с четырёх-пяти, кто-то раньше, кто-то позже. Первое её – на руках у мамы. Скорее всего, это был «молочный» период. Мама держит, прислонив её маленькую к себе, а она все время боится, что её шея и спинка сложатся, она сломается и выпадет из материнских рук. Намного позже, когда у неё самой родился сын, и она держала его на руках, всегда придерживала его спинку – не хотела, чтобы и он боялся так же, как когда-то боялась она, и она не отрицает, что, возможно, этот страх «сломаться» жив в ней и до сих пор.
Если первое её «вспоминание» о маме – страх, сломавшись, выпасть из тёплых рук, то думая об отце, ей сразу приходит на ум: «Отец постоянно «мурлыкал». У отца был абсолютный слух, хотя этого никто и никогда не проверял. Повторяя за радиотрансляцией какую-нибудь арию, он никогда не фальшивил, не путался в тональностях, не сбивался с ритма и не давал «петуха». Он пел в бане, пел в душе, пел, когда что-то мастерил. Он пел и жил. Когда не мог петь – просто слушал музыку. По праздникам в их доме всегда играл магнитофон. Играл громко, чтобы все знали здесь – праздник! Радиостанция «Маяк» всегда тихо бубнила новостями и музыкой днями напролёт по выходным на их даче. А когда они возвращались из бани вечером на лодке да в тихую погоду – по воде неслась «Бесаме мучо». Отец пел её всегда громко, от души, так что птицы забывали чирикать и начинали прислушиваться.
И когда отец работал, он всегда что-то «мурлыкал». Сколько она себя помнила. Она вспоминает его руки. Мозолистые, сбитые, в трещинах и всегда пахшие машинным маслом. Отец всю свою жизнь работал слесарем-наладчиком, настраивал и чинил токарные, шлифовальные, револьверные и фрезеровочные станки. Руками он мог сделать всё – от кухонной полки до весельной лодки, от рыбацких блесен до охотничьего тесака в кожаных ножнах. В своей жизни он перепробовал многое: делал мебель, мастерил замки, великолепно чеканил, резал по дереву, делал и затачивал ножи. Когда она училась в пятом классе, все знакомые девчонки обсуждали юбочки, модели платьишек, фасоны туфелек, а ей на это было наплевать, ведь отец каждый день приносил ей с работы что-то по-настоящему интересное – сборники схем станков, стружку разных металлов. Потом экзаменовал её, чем завитки от алюминиевой болванки отличаются от шпона каленой стали. Отец учил её, как починить розетку, перепаять отвалившийся, что такое уголки прочности, каким инструментом можно измерить толщину волоса и многому, многому другому. И это ей было интересно!
Он объяснял, что и почему работает и как работать должно. И если что-то не работает, то, как найти и устранить неисправность. Отец научил её главному – быть ответственной за свой труд. «Занимайся, чем хочешь. Главное, чтобы тебе было интересно и не стыдно за то, что ты делаешь». Когда она окончила
