там всё, с её точки зрения, самое на тот лучшее из того, что вышло из-под её пера. Она гордилась каждой написанной строчкой, но в ответ услышала тщательно подбираемые цензором слова: «Понимаете… Новой Ахматовой или Цветаевой из вас не получится… Но, если хотите, продолжайте писать… Для себя…» Это отбило её от стихоплётсва надолго. Лет через десять-пятнадцать эту плотину все-таки прорвало. Никто её не поддерживал, но и никто не критиковал. Писалось ей тогда мучительно – мысли никак не хотели рифмоваться, размер бился. Из того времени у неё осталось много незаконченного. Потом произошло событие, после которого она сожгла всё – свои дневники, черновики и толстую тетрадь со стихами. Тогда её душа будто умерла, ни мыслей, ни чувств у неё попросту не было.
Со временем даже лесное пожарище зарастает и восстанавливается. Так и она. Ожила и начала писать снова. Сначала то, что всплывало из написанного ранее – оно уже жило своей жизнью и тоже умирать не стремилось. Затем начала записывать, что накопилось и назрело за время с момента её воскрешения. Позже в жизни происходило много разного и не всегда хорошего. Но постоянно идея в голове, цепляясь за одно лишь слово или фразу, раскручивала клубок мыслеформ и эмоций, складывая всю эту мозаику в единую цельную картину, и когда всё заканчивалось, появлялся новый стих или зарисовка в прозе. Так у неё и продолжается и сейчас…
Она никогда не считала себя поэтом – скорее рифмоплётом – и не претендовала на какое-либо признание. Просто делилась тем, что «варилось» в её голове и оживало потом своей отдельной жизнью. «Не судите меня строго… Я не волшебник… Я только учусь…», – всем и всегда честно говорит она.
Когда-то давно в её голове друг за друга зацепились слова, и сложились две странные строчки. А дальше не писалось… Так и крутились они в голове, изводя её вопросом: «К чему они сложились так не до конца?» Лет через двадцать к ним добавились ещё две строчки. Вышло подобие четверостишия, и не писалось вновь… Всё это время она жила мечтой поехать в Аркаим, по преданию, место силы древней цивилизации Ариев. Когда осознала, что поездка в очередной раз откладывается на неопределённый срок, ночью ей приснился сон… Что ей снилось, она не помнит, но невесомое ощущение прояснения по пробуждению было явным. Витавшие в воздухе и никак не дававшиеся ей в руки сточки сложились в единое целое, и так давно задуманный стих дописался на одном дыхании.
Ещё через полгода поездка осуществилась. Как туда ехала, где была и что делала – разговор отдельный и долгий. Когда, возвращаясь домой, тряслась в автобусе, думала, зачем же она ездила? Что она хотела увидеть или услышать? Что для неё Аркаим?
Для кого-то Аркаим – лишь точка на географической карте, бескрайние степи, жара и вечный ветер. Для других – туристическая площадка с ларечками сувениров и хавчика, где можно праздно пошататься и при случае даже подраться. Для кого-то Аркаим – огромный музей-заповедник под открытым небом, в котором найденные археологами поселения датируются
