были также большие арфы, которые стояли на полу, а одна арфа была огромная: чтобы играть на ней, нужно было взбираться на лесенку.
Вечер ещё не наступил, но все уже собрались вокруг площадки и ждали гостей из Змеевки. Первым приехал Гвоздик. Он был в чистенькой рубашке, умытый, причёсанный. Правда, один вихор на самой макушке торчал у него кверху вроде петушиного гребешка, но всё-таки было видно, что Гвоздик основательно поработал над своей причёской.
– Вот теперь вы хороший малыш, – сказала ему Кисонька. – Вам, наверно, самому приятно быть таким нарядным и чистеньким.
– Конечно, – согласился Гвоздик, одёргивая на себе рубашку.
Вслед за Гвоздиком приехали Шурупчик и Бублик, а за ними стали появляться и другие жители Змеевки. Хотя их никто и не приглашал, но каждый из них говорил, что он приехал поблагодарить малышек за фрукты, и тут же получал приглашение остаться на бал.
А Незнайка на самом деле просидел в одуванчиках до начала бала. По правде сказать, он не столько сидел, сколько лежал, то есть, попросту говоря, спал, но как только увидел, что малыши начинают собираться, он вылез и направился прямо к площадке. Малыши увидели его и стали кричать:
– А, врунишка, и ты пришёл! Ну-ка, иди расскажи, как ты вверх ногами летал!
– Ну-ка, расскажи, как ты облако вместо киселя съел! – закричал, подскакивая к нему, Пончик.
Незнайка страшно обиделся. Он повернулся и пошёл куда глаза глядят. Малыши кричали ему что-то вдогонку и смеялись, но он даже не слышал.
Не разбирая дороги, он забрёл на край города, наткнулся там на забор и набил на лбу шишку. Остановившись, он поднял глаза и увидел на заборе надпись: «Незнайка дурак».
– Ну вот! – сказал Незнайка. – Уже про меня начинают писать надписи на заборах.
Ему стало так жалко себя, так жалко, что и сказать нельзя! Он прижался к забору лбом, и слёзы закапали из его глаз.
– Ах, какой я несчастный! – говорил он. – Все теперь смеются надо мной! Все меня презирают! И никто, никто на свете не любит меня!
Он долго стоял, прижимаясь к забору лбом, а слёзы всё лились и никак не могли остановиться. Вдруг он почувствовал, что его кто-то трогает за плечо, и чей-то ласковый голос сказал:
– Не плачьте, Незнайка!
Он обернулся и увидел Синеглазку.
– Не надо плакать, – повторила она.
Незнайка отвернулся от неё, вцепился руками в забор и завыл ещё громче. Синеглазка молча погладила его по плечу рукой. Незнайка задёргал плечом, стараясь сбросить её руку, и даже ногой задрыгал.
– Ну, не надо, не надо быть таким злым! – ласково заговорила она. – Ведь вы добрый, хороший малыш. Вам хотелось казаться лучше, поэтому вы стали хвастаться и обманывать нас. Но теперь ведь вы больше не будете делать так? Не будете?
Незнайка
