позиций практически не было. Гарнизоны стояли в деревнях, но как-то не были они похожи на ударные наступательные группировки. Однажды, впрочем, нарвались на замаскированную батарею самоходных артиллерийских установок, охраняемую взводом громил. Отметили «крестиком» колонну грузовиков, ползущую в сторону Константиновки, а на околице села разглядели замаскированные среди хлевов и амбаров пятнистые «тигры». Уже тогда Зорин сделал зарубку – «тигры» в регулярной армии применяются не часто. Танковые дивизии вермахта комплектуются в подавляющей массе танками среднего класса «пантера», а «тигры», а тем более, «королевские тигры» стоят на вооружении в войсках СС…
– Обмочился, бедненький, – сообщил Цыгайло и отполз подальше от толстяка, у которого на штанах расплывалось большое многозначительное пятно. Он часто и слабо икал, смотрел плачущими глазками. Лежащий рядом коллега посматривал на него с презрением.
– Дыши теперь тут, – проворчал Дорохов и тоже переполз. – Хорошо еще, что не обделался.
– Кто сказал, что не обделался? – Вершинин потянул носом и включил задний привод.
– Мужики, я тоже сейчас обделаюсь… – заныл молодой Листвянский. – В засаде делать было нечего, ягод зеленых объелся. Вроде нормально всё было. А сейчас как вспучило… Прощайте, мужики, не поминайте лихом… – Листвянский подхватил автомат и потащился с видом тяжелораненого в ближайшие заросли.
– Твою мать, – вздохнул Вершинин.
– Не наедаемся, – проворчал Дорохов.
– Это ерунда, – прогудел Цыгайло. – Меня в засаде клещ в бочину цапнул. Лежу, а он, гадина… Ножом его кое-как выковырял.
– Это был фашистский клещ, – пробормотал Дорохов. – Ты убил его?
– Да куда там. Твердый, зараза. Даже не знаю, всего ли выдавил. И что теперь…
– Безвредные они, – напомнил Вершинин. – Сифилис не разносят. Спи спокойно.
Зорин задумчиво перебирал офицерские книжки пленных фашистов. Принадлежность «задержанных» к СС уже не обсуждалась. Худой – штандартенфюрер Пауль Вейссер – что-то вроде полковника. Толстяк – штурмбанфюрер Хайнц Ланге – стало быть, майор. Добыча знатная. Вот только в папочке у Ланге были лишь листы чистой бумаги – похоже, на совещание ехали. Заткнув нос, он подобрался поближе, вытащил кляп из глотки майора. Тот надрывно закашлялся, захрипел на языке Шиллера и Гете:
– Не убивайте, я все расскажу, я всё знаю…
Замычал второй. Подумав, Зорин и этого избавил от затычки.
– Ланге, не вздумайте ничего говорить этим русским свиньям… – захрипел, проглатывая слова, Вейссер. – Это секретная информация. Вы же офицер, черт возьми, вы давали присягу… Умрите с честью, Ланге…
– Да идите вы к черту, Вейссер… – дергался толстяк. – У меня две дочери… я вообще не строевой офицер, я связист,
