она же всю сидушку изгадит!
– Еще что?
– Не пойму. Но вроде как больше там никого.
– Саша, дай-ка доворот – посвети в глубину.
– Чисто! Она одна тут была!
Дальше возникает небольшая заминка. Подхожу ближе, слышу, как опер говорит Николаичу:
– Эх, жаль, риального патсана потеряли. Так бы он тут был к месту!
И слышу, как в ответ «старшой» заявляет:
– Так я и пустил бы эту тупую обезьяну к пулеметам!
Понимаю, что кому-то надо лезть внутрь. Ясно, что это не очень охота делать, но придется.
Лезет сам Николаич. Через минуту из недр БТР гулко раздается:
– Там, наверху! Разблокируйте люки!
Вовка отгоняет на пару метров УАЗ, Семен Семеныч, пыхтя, выдергивает лопату. Люки один за другим начинают распахиваться.
– Доктор, давайте сюда с камерой!
Иду, прикидывая, что надо делать, чтоб снимать в темном салоне. Внутри не так уж и темно, серый пасмурный денек дает достаточно света, чтобы через открытые люки сделать хоть и темноватую, но внятную съемку. Воняет около машины изрядно: и ацетоном, и мертвечиной, и особым запахом подгнившей крови…
Я никогда раньше не заглядывал внутрь бронетехники, и разобраться сразу в скопище всяких прибамбасов и причиндалов достаточно трудно. Почему-то сразу заметны какие-то коричневатые мешки – один свисает сверху, из башенки, а еще такой же на спинке водительского сиденья. Понимаю, что оно водительское, по тому, что там автомобильный руль и приборная доска.
Зато глаз ухватывает то, что мне привычнее видеть – размашистые потеки бурой, засохшей уже несколько дней назад крови на покрашенных белых стенках, рваный мужской полуботинок, драные цветастые тряпки в подсохшем кровавом месиве, покрывающем пол БТР. Николаич тоскливо смотрит на подошву берца, только что выдернутую из этого киселя с ясно слышимым хлюпом, какие-то ярко-белые осколки костей и конечно же на здоровенную желтовато-синюшную тушу впереди, там, где сиденья водителя и командира.
– Погодите сюда пока лезть! Ботинки поберегите!
– А что делать?
– В УАЗе стопка полиэтиленовых пакетов из «Зеленой страны». Наденьте поверх!
А, точно как эрзац-бахилы.
– Дима, тащи веревку! Потолще! Доктор, несколько мешков сюда! И камеру отдайте кому-нибудь. Саша, умеешь снимать?
– Умею, чего тут хитрого.
– Возьми камеру и продолжай съемку!
– Для чего мешки? – не пойму я.
– Покойницу выволакивать будем. А мешки, чтоб с головы не текло на сидушки, когда потянем.
Понятно. Хотя по габаритам покойная килограммов на двести тянет, не меньше. Ну да УАЗом дернуть – лишь бы в люк бортовой пролезла. Если не пролезет – будет хуже, впрочем, в БТР и так уже все загажено.
Шурша бахилами, аккуратно лезу вперед. Да, голову раскроили залпом изрядно. Хорошо, догадался перчатки хозяйственные натянуть. Теперь, стараясь не слишком измазаться, собираю
