style="font-size:15px;"> – Погрешность имела место, разумеется, но незначительная.
– Спасибо. Хорошо придумано.
– Старались…
– Хорошо, еще поговорим по результатам разведки. Располагайтесь, тут полезные вещи рассказывают.
Покидаю своих спутников – надо раненых пристроить. Нахожу главную. Сообщаю, что привез еще двадцать семь больных и раненых. Особо отмечаю, что выбора у меня не было. Воспринимается это без восторга, но в то же время достаточно спокойно. После пары минут к раненым уже идет один из хирургов, инфекционистка и заведующий приемным отделением. Мне сообщается, что в конце дадут слово, потому надо подготовить сообщение о виденном сегодня минут на десять. Коллегам любопытно узнать об окружающей ситуации, а тут свежие новости. Успеваю попросить хирурга спровадить командира БТР к зубодерам, если таковые есть. Тот согласно кивает.
Бренчит колокольчик, перерыв закончился, поток втягивается в актовый зал. Оказывается, что кроме медиков тут же и военных полно. Не только Змиев с окружением.
И вроде как не только кронштадтские. Замечаю знакомые физии – мой братец и парни из МЧС, пробираюсь к ним.
– Много пропустил?
– Считай половину.
– Досадно. О чем была речь?
– Мужик по медицине катастроф толковал. Но у него брошюрки есть – так что можно потом получить будет, я договорился. И записал кое-что, так что не страшно. Хирург напомнил про правила сортировки. Толковый мужик, с боевым опытом – все так, как должно быть, с примерами.
– А что осталось?
– Про патологию катастроф сейчас, потом про биохимию зомби немного. Что-то у этой, из лаборатории, интересное было. Ну и напоследок – всякое разное.
Выступающий, крепкий мужичок с рукой на перевязи, начинает рассказывать о массовых нарушениях здоровья населения при катастрофах.
Сразу оговаривается, что речь идет о различных катастрофических ситуациях, каковые были раньше, разумеется, такого, что произошло сейчас, никто и представить себе не мог. Но тем не менее, как показывает опыт, принципиально по воздействию на население катастрофы не отличаются.
Первым делом рассказывает о психогениях – получается, что восемьдесят процентов людей в ситуации катастрофы страдают от острого реактивного состояния, что резко ухудшает и без того сложную обстановку, а то, что десять процентов из них доходят до психоза, усугубляет ее еще больше. При этом, разумеется, благие пожелания помещать таковых в специально оборудованные психоизоляторы или хотя бы привязывать к носилкам, остаются невыполнимыми.
Второе при катастрофах – механические повреждения. Таких, в разных ситуациях, набирается двадцать-тридцать процентов. Они нуждаются в оказании первой медицинской помощи, а до четверти из них – и во врачебной. Это – при уже указанном выше количестве людей с острыми реактивными состояниями – становится трудновыполнимым.
Третье, и докладчик подчеркивает
